Как прыщавая и толстая девочка похоронит ваш бизнес повесть о самой трагической историю мирового маркетинга
Обновлено: 27.04.2024
Зашли чинно, не спеша выбрали нужного фасона вещь, пощупали сукнецо, поплевались на цены и пошёл я мерить.
Тесновато пальтецо! В плечах узко, потрескивает угрожающе, того и гляди — разворочу дорогую иностранную конструкцию. А приглянулось меж тем оно, да и ходить долго, другие искать — не шибко я любитель.
Как тут быть? Прошу я тогда у бабы (а у неё есть!) планшетный планшет и начинаю в эту гадость решительно пальцами своими негнущимися тыкать. И нахожу, нахожу на сайте того самого магазина, в коем стоим мы, аналогичное пальтишко, токмо с перламутровыми пуговицами и нужного мне размера чтоб побольше.
Бегу значит радостно с этим планшетом к девочкам-продавцам, которые стайкой возле кассы что-то обсуждают и спрашиваю, можно ли мне вот это под заказ привести и даже предлагаю сразу всё оплатить, что бы потом сто раз не мудохаться.
Можете, говорю, такую услугу мне предоставить?
И тут самая старшая из них, рябая да щербатая, посмотрела сперва на меня, потом на бабу мою упругую, потом на обоих нас посмотрела, да всё время так — как на кал какой или ещё на что похуже, и собрав воедино всю свою классовую ненависть и гендерную ярость выдала ядовито-елейное «НЕТ. НЕ МОЖЕМ.»
Говорят, что перед смертью у человека пролетает перед глазами вся его никчёмная и бессмысленная жизнь.
Я, как человек переживший смерть клиническую, ответственно заверяю, что сие не так, и лично у меня мелькал в последние минуты какой-то разноцветный, нелепый горох и не особо яркой красоты звёздочки.
В данной же ситуации явственно представился и промелькнул пред очами моими педиковатый дизайнер, проектировавший то пальтишко.
Как цокал он языком да грыз ус, чертя чертежи свои бесовские, одному ему понятные, да всё щурил карий глаз, решая какой высоты ворот сделать и как пуговицу пускать — в два ряда, али в один.
Как вертел-прилаживал хлястик и всю голову этим чёртовым хлястиком себе изломал и в конце концов плюнул и решил, что без него очень даже лучше.
И как приезжал к нему заказчик, совладелец сети тех магазинов — лысоватый мужик с длинноногой, но уже заметно старой блондинкой, и как рядились они и вертели наброски, и всё спрашивали — а что, без хлястика что ли пальто то?
Это как же так — пальто и без хлястика то? Новая мода что ли, Вольдемар?! И как дизайнер, как Иисус закатывал еврейские глазищи свои под воспалённые веки и мысленно проклинал всё и всех. И как чёртов хлястик вернулся таки на своё законное место, причём самым неприятным способом.
И мрачные вьетнамские женщины, с коричневыми, плохо выделанными лицами проплыли мимо, в грохочущем, полутёмном цеху, где тысячи таких вот польт собирались воедино из кусочков ткани хитрой формы.
И запутавшаяся нить, остановившая на полчаса всё производство, и огромные бумажные тюки, загружаемые в грузовики, и маленькая трёхногая собака, бегущая за грузовиками по размытой дороге.
И защёлкал камерой похмельный фотограф, прося нагероиненных моделей показать ему роковую холодность в осенних тонах, и как они стереотипно застывали в как бы соблазнительно-отчуждённых позах, и как фотограф ругался последними словами и припадал на колено, а модели шипели на него сквозь белые свои губы.
И тридцатилетний девственник-маркетолог, бегающий по коридорам головного офиса со своим исследованием ЦА, и главный бухгалтер, нехотя подписывающий смету на рекламную кампанию, и менеджер по рекламе, арендующий щиты, не в самых плохих местах кстати, два — так и вовсе — на очень козырных перекрёстках стоят.
И как он в субботу, озираясь едет за своим откатом и по суеверной традиции спускает эти «лёгкие деньги» на алкоголь и кое-что похуже.
И директор магазина, не старый ещё, но очень задёрганный жизнью дядя, которого с одной стороны достаёт головной офис, а с другой — истеричка-жена.
И сын его, начинающий наркоман, которого вчера приняли с двумя граммами на кармане и разговор с бывшим одноклассником, а теперь майором полиции.
И менеджер по персоналу, отбирающий из имеющихся вакансий хоть что-то приличное, и понимающий, что вся его жизнь проходит за созерцанием неудачников.
И модератор сайта, которого вчера оштрафовали за то, что не поставил две новых фотокарточки новых же штанов на витрину, и специально обученный человек. подбирающий приятную на его взгляд музыку, которая мурлычет в торговом зале, и ещё много-много чего, в одну секунду проступившее и моментально разбившееся в дребезги об это прыщавое «НЕТ НЕ МОЖЕМ».
Мы ответно улыбнулись прыщавой девочке и сказав «Понятно. Спасибо. До свидания» отбыли из магазина.
И по дороге домой я всё орал в никуда: хуйня ваш маркетинг! И реклама хуйня! И прочие исследования и выкладки! Тренды-хуенды! Тенденции-хуенции! Аналитика и прогнозирование. Сегментирование и вирусное продвижение.
Всё хуйня. Потому что в финале всегда будет прыщавая, щербатая девочка. И только она будет решать — пойдут у вас продажи, или нет.
Зашли чинно, не спеша выбрали нужного фасона вещь, пощупали сукнецо, поплевались на цены и пошёл я мерить.
Тесновато пальтецо! В плечах узко, потрескивает угрожающе, того и гляди — разворочу дорогую иностранную конструкцию. А приглянулось меж тем оно, да и ходить долго, другие искать — не шибко я любитель.
Как тут быть? Прошу я тогда у бабы (а у неё есть!) планшетный планшет и начинаю в эту гадость решительно пальцами своими негнущимися тыкать. И нахожу, нахожу на сайте того самого магазина, в коем стоим мы, аналогичное пальтишко, токмо с перламутровыми пуговицами и нужного мне размера чтоб побольше.
Бегу значит радостно с этим планшетом к девочкам-продавцам, которые стайкой возле кассы что-то обсуждают и спрашиваю, можно ли мне вот это под заказ привести1 и даже предлагаю сразу всё оплатить, что бы1 потом сто раз не мудохаться.
Можете, говорю, такую услугу мне предоставить?
И тут самая старшая из них, рябая да щербатая, посмотрела сперва на меня, потом на бабу мою упругую, потом на обоих нас посмотрела, да всё время так — как на кал какой или ещё на что похуже, и собрав воедино всю свою классовую ненависть и гендерную ярость выдала ядовито-елейное «НЕТ. НЕ МОЖЕМ.»
Говорят, что перед смертью у человека пролетает перед глазами вся его никчёмная и бессмысленная жизнь.
Я, как человек переживший смерть клиническую, ответственно заверяю, что сие не так, и лично у меня мелькал в последние минуты какой-то разноцветный, нелепый горох и не особо яркой красоты звёздочки.
В данной же ситуации явственно представился и промелькнул пред очами моими педиковатый дизайнер, проектировавший то пальтишко.
Как цокал он языком да грыз ус, чертя чертежи свои бесовские, одному ему понятные, да всё щурил карий глаз, решая какой высоты ворот сделать и как пуговицу пускать — в два ряда, али в один.
Как вертел-прилаживал хлястик и всю голову этим чёртовым хлястиком себе изломал и в конце концов плюнул и решил, что без него очень даже лучше.
И как приезжал к нему заказчик, совладелец сети тех магазинов — лысоватый мужик с длинноногой, но уже заметно старой блондинкой, и как рядились они и вертели наброски, и всё спрашивали — а что, без хлястика что ли пальто то?
Это как же так — пальто и без хлястика то? Новая мода что ли, Вольдемар?! И как дизайнер, как Иисус закатывал еврейские глазищи свои под воспалённые веки и мысленно проклинал всё и всех. И как чёртов хлястик вернулся таки на своё законное место, причём самым неприятным способом.
И мрачные вьетнамские женщины, с коричневыми, плохо выделанными лицами проплыли мимо, в грохочущем, полутёмном цеху, где тысячи таких вот польт собирались воедино из кусочков ткани хитрой формы.
И запутавшаяся нить, остановившая на полчаса всё производство, и огромные бумажные тюки, загружаемые в грузовики, и маленькая трёхногая собака, бегущая за грузовиками по размытой дороге.
И защёлкал камерой похмельный фотограф, прося нагероиненных моделей показать ему роковую холодность в осенних тонах, и как они стереотипно застывали в как бы соблазнительно-отчуждённых позах, и как фотограф ругался последними словами и припадал на колено, а модели шипели на него сквозь белые свои губы.
И тридцатилетний девственник-маркетолог, бегающий по коридорам головного офиса со своим исследованием ЦА, и главный бухгалтер, нехотя подписывающий смету на рекламную кампанию, и менеджер по рекламе, арендующий щиты, не в самых плохих местах кстати, два — так и вовсе — на очень козырных перекрёстках стоят.
И как он в субботу, озираясь едет за своим откатом и по суеверной традиции спускает эти «лёгкие деньги» на алкоголь и кое-что похуже.
И директор магазина, не старый ещё, но очень задёрганный жизнью дядя, которого с одной стороны достаёт головной офис, а с другой — истеричка-жена.
И сын его, начинающий наркоман, которого вчера приняли с двумя граммами на кармане и разговор с бывшим одноклассником, а теперь майором полиции.
И менеджер по персоналу, отбирающий из имеющихся вакансий хоть что-то приличное, и понимающий, что вся его жизнь проходит за созерцанием неудачников.
И модератор сайта, которого вчера оштрафовали за то, что не поставил две новых фотокарточки новых же штанов на витрину, и специально обученный человек. подбирающий приятную на его взгляд музыку, которая мурлычет в торговом зале, и ещё много-много чего, в одну секунду проступившее и моментально разбившееся в дребезги об это прыщавое «НЕТ НЕ МОЖЕМ».
Мы ответно улыбнулись прыщавой девочке и сказав «Понятно. Спасибо. До свидания» отбыли из магазина.
И по дороге домой я всё орал в никуда: хуйня ваш маркетинг! И реклама хуйня! И прочие исследования и выкладки! Тренды-хуенды! Тенденции-хуенции! Аналитика и прогнозирование. Сегментирование и вирусное продвижение.
Всё хуйня. Потому что в финале всегда будет прыщавая, щербатая девочка. И только она будет решать — пойдут у вас продажи, или нет.
1233 дня с момента, как я прочитал этот пост первый раз. После этого я принимал на работу раз 50 людей. Сам устраивался на работу уже несколько раз. И теперь САМ настраиваю рекламу и нагоняю трафик на сайт, который потом отрабатывают операторы. И именно этот пост у меня сидит в голове каждый раз, когда я выбираю кто будет последний касаться клиента ( и вообще касаться его). Спасибо тебе друг! Иногда инсайт приходит с самого неожиданного места и на всю жизнь). Иногда говорю жене- смотри, это та самая щербатая баба, которая разрушает чей-то бизнес)
С этими языковыми вывертами читать текст больше абзаца просто невозможно
Булгаков многим покоя не даёт.
Хорошее пальто и себе пригодится. А ты вот попробуй хреновое спихнуть.
Сначала подумала, какой баянище, потом теги увидела. Кстати, всегда вспоминаю этот текст при случае. сохраню)
Самая отвратная манера письма, которую я видел
Автору текста, раз так проняло, нужно было не орать в никуда, а катануть жалобу на эту продавщицу. Потратил много нервов, много слов, разложил весь производственный процесс, а толку в итоге ноль. Всякие директора и лысеющие девственники, о которых он раздумывал, были бы больше рады этой жалобе, чем его бесполезной эмпатии.
Убогий стиль. Чувствуется, что автор пыжился и слова всякие в словаре находил, и всовывал их куда ни попадя а всё равно лабуда получилась.
Как говорил классик: писАть, как и пИсать - надо, когда уже не можешь.
Как "вкусно" написано.
Какой убогий снобизм.
Планшетный планшет или я чего то не понимаю?
Заботливая дочь
Стояла на кухне, готовила. Подходит дочь и говорит:
- Мамочка, когда я буду работать - я буду тебе и продукты покупать, и коммуналку оплачивать!
Я аж прослезилась.
Отдаю всю зарплату жене
Сейчас я, наконец-то, зарабатываю больше жены. Испытательный срок пройден, работа приносит удовольствие, а главное - есть перспективы. У меня исчез страх перед завтрашним днем, я полностью обследован по ДМС и знаю, что здоров. Есть какой-никакой достаток.Тесть и теща всячески проявляют заботу и внимание.
И я прекрасно понимаю, что ничего этого не было бы без жены. Она не позволила мне скатиться по социальной лестнице, она показала мне нормальную жизнь без ссор,скандалов и выноса мозга, она всегда поддерживала меня в моих начинаниях. От неё не было упрёков по поводу денег, внешнего вида или моего поведения. Всё время я чувствовал от неё только любовь, заботу и поддержку. С ней у меня нет искусственных проблем, а настоящие мы решаем сообща.
В общем, эта девушка сделала для меня столько, что мне никогда не хватит денег, чтобы с ней рассчитаться.
И теперь, когда я перевожу жене зарплату, я понимаю, что это самое меньшее, что я могу для неё сделать. Я всегда надеюсь, что она хоть раз в жизни въебет полученные деньги на какую-нибудь хотелку: наберёт шмоток, духов, обуви, побрякушек или часов. Но нет. Часть денег она снимает и кладёт в копилку, на остальные мы живём. Всё траты она всегда обсуждает со мной.
Ну и небольшая мораль:
Если вы боитесь, что ваша вторая половинка потратит весь семейный бюджет и ввергнет вас в нужду, то вы скорее всего, женились не на том человеке.
Желаю всем счастливых отношений.
Передаю большой привет @zhirobas103kg
Зашли чинно, не спеша выбрали нужного фасона вещь, пощупали сукнецо, поплевались на цены и пошёл я мерить.
Тесновато пальтецо! В плечах узко, потрескивает угрожающе, того и гляди — разворочу дорогую иностранную конструкцию. А приглянулось меж тем оно, да и ходить долго, другие искать — не шибко я любитель.
Как тут быть? Прошу я тогда у бабы (а у неё есть!) планшетный планшет и начинаю в эту гадость решительно пальцами своими негнущимися тыкать. И нахожу, нахожу на сайте того самого магазина, в коем стоим мы, аналогичное пальтишко, токмо с перламутровыми пуговицами и нужного мне размера чтоб побольше.
Бегу значит радостно с этим планшетом к девочкам-продавцам, которые стайкой возле кассы что-то обсуждают и спрашиваю, можно ли мне вот это под заказ привести и даже предлагаю сразу всё оплатить, что бы потом сто раз не мудохаться.
Можете, говорю, такую услугу мне предоставить?
И тут самая старшая из них, рябая да щербатая, посмотрела сперва на меня, потом на бабу мою упругую, потом на обоих нас посмотрела, да всё время так — как на кал какой или ещё на что похуже, и собрав воедино всю свою классовую ненависть и гендерную ярость выдала ядовито-елейное «НЕТ. НЕ МОЖЕМ.»
Говорят, что перед смертью у человека пролетает перед глазами вся его никчёмная и бессмысленная жизнь.
Я, как человек переживший смерть клиническую, ответственно заверяю, что сие не так, и лично у меня мелькал в последние минуты какой-то разноцветный, нелепый горох и не особо яркой красоты звёздочки.
В данной же ситуации явственно представился и промелькнул пред очами моими педиковатый дизайнер, проектировавший то пальтишко.
Как цокал он языком да грыз ус, чертя чертежи свои бесовские, одному ему понятные, да всё щурил карий глаз, решая какой высоты ворот сделать и как пуговицу пускать — в два ряда, али в один.
Как вертел-прилаживал хлястик и всю голову этим чёртовым хлястиком себе изломал и в конце концов плюнул и решил, что без него очень даже лучше.
И как приезжал к нему заказчик, совладелец сети тех магазинов — лысоватый мужик с длинноногой, но уже заметно старой блондинкой, и как рядились они и вертели наброски, и всё спрашивали — а что, без хлястика что ли пальто то?
Это как же так — пальто и без хлястика то? Новая мода что ли, Вольдемар?! И как дизайнер, как Иисус закатывал еврейские глазищи свои под воспалённые веки и мысленно проклинал всё и всех. И как чёртов хлястик вернулся таки на своё законное место, причём самым неприятным способом.
И мрачные вьетнамские женщины, с коричневыми, плохо выделанными лицами проплыли мимо, в грохочущем, полутёмном цеху, где тысячи таких вот польт собирались воедино из кусочков ткани хитрой формы.
И запутавшаяся нить, остановившая на полчаса всё производство, и огромные бумажные тюки, загружаемые в грузовики, и маленькая трёхногая собака, бегущая за грузовиками по размытой дороге.
И защёлкал камерой похмельный фотограф, прося нагероиненных моделей показать ему роковую холодность в осенних тонах, и как они стереотипно застывали в как бы соблазнительно-отчуждённых позах, и как фотограф ругался последними словами и припадал на колено, а модели шипели на него сквозь белые свои губы.
И тридцатилетний девственник-маркетолог, бегающий по коридорам головного офиса со своим исследованием ЦА, и главный бухгалтер, нехотя подписывающий смету на рекламную кампанию, и менеджер по рекламе, арендующий щиты, не в самых плохих местах кстати, два — так и вовсе — на очень козырных перекрёстках стоят.
И как он в субботу, озираясь едет за своим откатом и по суеверной традиции спускает эти «лёгкие деньги» на алкоголь и кое-что похуже.
И директор магазина, не старый ещё, но очень задёрганный жизнью дядя, которого с одной стороны достаёт головной офис, а с другой — истеричка-жена.
И сын его, начинающий наркоман, которого вчера приняли с двумя граммами на кармане и разговор с бывшим одноклассником, а теперь майором полиции.
И менеджер по персоналу, отбирающий из имеющихся вакансий хоть что-то приличное, и понимающий, что вся его жизнь проходит за созерцанием неудачников.
И модератор сайта, которого вчера оштрафовали за то, что не поставил две новых фотокарточки новых же штанов на витрину, и специально обученный человек. подбирающий приятную на его взгляд музыку, которая мурлычет в торговом зале, и ещё много-много чего, в одну секунду проступившее и моментально разбившееся в дребезги об это прыщавое «НЕТ НЕ МОЖЕМ».
Мы ответно улыбнулись прыщавой девочке и сказав «Понятно. Спасибо. До свидания» отбыли из магазина.
И по дороге домой я всё орал в никуда: хуйня ваш маркетинг! И реклама хуйня! И прочие исследования и выкладки! Тренды-хуенды! Тенденции-хуенции! Аналитика и прогнозирование. Сегментирование и вирусное продвижение.
Всё **ня. Потому что в финале всегда будет прыщавая, щербатая девочка. И только она будет решать — пойдут у вас продажи, или нет.
На этом история про прыщавую девочку завершается, но не завершается жизнь. У Якова Когана много милых календарей и матерных футболок:
Зашли чинно, не спеша выбрали нужного фасона вещь, пощупали сукнецо, поплевались на цены и пошёл я мерить.
Тесновато пальтецо! В плечах узко, потрескивает угрожающе, того и гляди — разворочу дорогую иностранную конструкцию. А приглянулось меж тем оно, да и ходить долго, другие искать — не шибко я любитель.
Как тут быть? Прошу я тогда у бабы (а у неё есть!) планшетный планшет и начинаю в эту гадость решительно пальцами своими негнущимися тыкать. И нахожу, нахожу на сайте того самого магазина, в коем стоим мы, аналогичное пальтишко, токмо с перламутровыми пуговицами и нужного мне размера чтоб побольше.
Бегу значит радостно с этим планшетом к девочкам-продавцам, которые стайкой возле кассы что-то обсуждают и спрашиваю, можно ли мне вот это под заказ привести и даже предлагаю сразу всё оплатить, что бы потом сто раз не мудохаться.
Можете, говорю, такую услугу мне предоставить?
И тут самая старшая из них, рябая да щербатая, посмотрела сперва на меня, потом на бабу мою упругую, потом на обоих нас посмотрела, да всё время так — как на кал какой или ещё на что похуже, и собрав воедино всю свою классовую ненависть и гендерную ярость выдала ядовито-елейное «НЕТ. НЕ МОЖЕМ.»
Говорят, что перед смертью у человека пролетает перед глазами вся его никчёмная и бессмысленная жизнь.
Я, как человек переживший смерть клиническую, ответственно заверяю, что сие не так, и лично у меня мелькал в последние минуты какой-то разноцветный, нелепый горох и не особо яркой красоты звёздочки.
В данной же ситуации явственно представился и промелькнул пред очами моими педиковатый дизайнер, проектировавший то пальтишко.
Как цокал он языком да грыз ус, чертя чертежи свои бесовские, одному ему понятные, да всё щурил карий глаз, решая какой высоты ворот сделать и как пуговицу пускать — в два ряда, али в один.
Как вертел-прилаживал хлястик и всю голову этим чёртовым хлястиком себе изломал и в конце концов плюнул и решил, что без него очень даже лучше.
И как приезжал к нему заказчик, совладелец сети тех магазинов — лысоватый мужик с длинноногой, но уже заметно старой блондинкой, и как рядились они и вертели наброски, и всё спрашивали — а что, без хлястика что ли пальто то?
Это как же так — пальто и без хлястика то? Новая мода что ли, Вольдемар?! И как дизайнер, как Иисус закатывал еврейские глазищи свои под воспалённые веки и мысленно проклинал всё и всех. И как чёртов хлястик вернулся таки на своё законное место, причём самым неприятным способом.
И мрачные вьетнамские женщины, с коричневыми, плохо выделанными лицами проплыли мимо, в грохочущем, полутёмном цеху, где тысячи таких вот польт собирались воедино из кусочков ткани хитрой формы.
И запутавшаяся нить, остановившая на полчаса всё производство, и огромные бумажные тюки, загружаемые в грузовики, и маленькая трёхногая собака, бегущая за грузовиками по размытой дороге.1
И защёлкал камерой похмельный фотограф, прося нагероиненных моделей показать ему роковую холодность в осенних тонах, и как они стереотипно застывали в как бы соблазнительно-отчуждённых позах, и как фотограф ругался последними словами и припадал на колено, а модели шипели на него сквозь белые свои губы.
И тридцатилетний девственник-маркетолог, бегающий по коридорам головного офиса со своим исследованием ЦА, и главный бухгалтер, нехотя подписывающий смету на рекламную кампанию, и менеджер по рекламе, арендующий щиты, не в самых плохих местах кстати, два — так и вовсе — на очень козырных перекрёстках стоят.
И как он в субботу, озираясь едет за своим откатом и по суеверной традиции спускает эти «лёгкие деньги» на алкоголь и кое-что похуже.
И директор магазина, не старый ещё, но очень задёрганный жизнью дядя, которого с одной стороны достаёт головной офис, а с другой — истеричка-жена.
И сын его, начинающий наркоман, которого вчера приняли с двумя граммами на кармане и разговор с бывшим одноклассником, а теперь майором полиции.
И менеджер по персоналу, отбирающий из имеющихся вакансий хоть что-то приличное, и понимающий, что вся его жизнь проходит за созерцанием неудачников.
И модератор сайта, которого вчера оштрафовали за то, что не поставил две новых фотокарточки новых же штанов на витрину, и специально обученный человек. подбирающий приятную на его взгляд музыку, которая мурлычет в торговом зале, и ещё много-много чего, в одну секунду проступившее и моментально разбившееся в дребезги об это прыщавое «НЕТ НЕ МОЖЕМ».+
Мы ответно улыбнулись прыщавой девочке и сказав «Понятно. Спасибо. До свидания» отбыли из магазина.
И по дороге домой я всё орал в никуда: хуйня ваш маркетинг! И реклама хуйня! И прочие исследования и выкладки! Тренды-хуенды! Тенденции-хуенции! Аналитика и прогнозирование. Сегментирование и вирусное продвижение.
Всё хуйня. Потому что в финале всегда будет прыщавая, щербатая девочка. И только она будет решать — пойдут у вас продажи, или нет.
Зашли чинно, не спеша выбрали нужного фасона вещь, пощупали сукнецо, поплевались на цены и пошёл я мерить.
Тесновато пальтецо! В плечах узко, потрескивает угрожающе, того и гляди — разворочу дорогую иностранную конструкцию. А приглянулось меж тем оно, да и ходить долго, другие искать — не шибко я любитель.
Как тут быть? Прошу я тогда у бабы (а у неё есть!) планшетный планшет и начинаю в эту гадость решительно пальцами своими негнущимися тыкать. И нахожу, нахожу на сайте того самого магазина, в коем стоим мы, аналогичное пальтишко, токмо с перламутровыми пуговицами и нужного мне размера чтоб побольше.
Бегу значит радостно с этим планшетом к девочкам-продавцам, которые стайкой возле кассы что-то обсуждают и спрашиваю, можно ли мне вот это под заказ привести и даже предлагаю сразу всё оплатить, что бы потом сто раз не мудохаться.
Можете, говорю, такую услугу мне предоставить?
И тут самая старшая из них, рябая да щербатая, посмотрела сперва на меня, потом на бабу мою упругую, потом на обоих нас посмотрела, да всё время так — как на кал какой или ещё на что похуже, и собрав воедино всю свою классовую ненависть и гендерную ярость выдала ядовито-елейное «НЕТ. НЕ МОЖЕМ.»
Говорят, что перед смертью у человека пролетает перед глазами вся его никчёмная и бессмысленная жизнь.
Я, как человек переживший смерть клиническую, ответственно заверяю, что сие не так, и лично у меня мелькал в последние минуты какой-то разноцветный, нелепый горох и не особо яркой красоты звёздочки.
В данной же ситуации явственно представился и промелькнул пред очами моими педиковатый дизайнер, проектировавший то пальтишко.
Как цокал он языком да грыз ус, чертя чертежи свои бесовские, одному ему понятные, да всё щурил карий глаз, решая какой высоты ворот сделать и как пуговицу пускать — в два ряда, али в один.
Как вертел-прилаживал хлястик и всю голову этим чёртовым хлястиком себе изломал и в конце концов плюнул и решил, что без него очень даже лучше.
И как приезжал к нему заказчик, совладелец сети тех магазинов — лысоватый мужик с длинноногой, но уже заметно старой блондинкой, и как рядились они и вертели наброски, и всё спрашивали — а что, без хлястика что ли пальто то?
Это как же так — пальто и без хлястика то? Новая мода что ли, Вольдемар?! И как дизайнер, как Иисус закатывал еврейские глазищи свои под воспалённые веки и мысленно проклинал всё и всех. И как чёртов хлястик вернулся таки на своё законное место, причём самым неприятным способом.
И мрачные вьетнамские женщины, с коричневыми, плохо выделанными лицами проплыли мимо, в грохочущем, полутёмном цеху, где тысячи таких вот польт собирались воедино из кусочков ткани хитрой формы.
И запутавшаяся нить, остановившая на полчаса всё производство, и огромные бумажные тюки, загружаемые в грузовики, и маленькая трёхногая собака, бегущая за грузовиками по размытой дороге.
И защёлкал камерой похмельный фотограф, прося нагероиненных моделей показать ему роковую холодность в осенних тонах, и как они стереотипно застывали в как бы соблазнительно-отчуждённых позах, и как фотограф ругался последними словами и припадал на колено, а модели шипели на него сквозь белые свои губы.
И тридцатилетний девственник-маркетолог, бегающий по коридорам головного офиса со своим исследованием ЦА, и главный бухгалтер, нехотя подписывающий смету на рекламную кампанию, и менеджер по рекламе, арендующий щиты, не в самых плохих местах кстати, два — так и вовсе — на очень козырных перекрёстках стоят.
И как он в субботу, озираясь едет за своим откатом и по суеверной традиции спускает эти «лёгкие деньги» на алкоголь и кое-что похуже.
И директор магазина, не старый ещё, но очень задёрганный жизнью дядя, которого с одной стороны достаёт головной офис, а с другой — истеричка-жена.
И сын его, начинающий наркоман, которого вчера приняли с двумя граммами на кармане и разговор с бывшим одноклассником, а теперь майором полиции.
И менеджер по персоналу, отбирающий из имеющихся вакансий хоть что-то приличное, и понимающий, что вся его жизнь проходит за созерцанием неудачников.
И модератор сайта, которого вчера оштрафовали за то, что не поставил две новых фотокарточки новых же штанов на витрину, и специально обученный человек. подбирающий приятную на его взгляд музыку, которая мурлычет в торговом зале, и ещё много-много чего, в одну секунду проступившее и моментально разбившееся в дребезги об это прыщавое «НЕТ НЕ МОЖЕМ».
Мы ответно улыбнулись прыщавой девочке и сказав «Понятно. Спасибо. До свидания» отбыли из магазина.
И по дороге домой я всё орал в никуда: хуйня ваш маркетинг! И реклама хуйня! И прочие исследования и выкладки! Тренды-хуенды! Тенденции-хуенции! Аналитика и прогнозирование. Сегментирование и вирусное продвижение.
Всё хуйня. Потому что в финале всегда будет прыщавая, щербатая девочка. И только она будет решать — пойдут у вас продажи, или нет.
Читайте также: