Н рубцов стукнул по карману не звенит

Обновлено: 27.04.2024

И вдаль пошел. А издали тоскливо пел
Гудок совсем чужой земли, гудок разлуки.
Но, глядя вдаль и в эти вслушиваясь звуки,
Я ни о чем еще тогда не сожалел.

Была суровой пристань в этот поздний час.
В промозглой мгле, искрясь, горели папиросы,
И тяжко трап стонал, и хмурые матросы
Из тьмы устало поторапливали нас.

И вдруг такой тоской повеяло с полей!
Тоской любви, тоской былых свиданий кратких.
Я уплывал все дальше, дальше - без оглядки
На мглистый берег глупой юности своей.

Размытый путь и вдоль - кривые тополя.
Я слышал неба звук - была пора отлета.
И вот я встал и тихо вышел за ворота,
Туда, где простирались желтые поля.

Элегия

Нагрянули

Dm Dm7+ Dm7 Dm6 Gm Gm7+ Gm7 Gm6
Не было собак - и вдруг залаяли.
Eb7/9+ A7 Dm Dm7+ Dm7 Dm6
Поздно ночью - что за чудеса! -
B Hdim Gm E7
Кто-то едет в поле за сараями
C7/9 A7 Dm Dm7+ Dm7 Dm6
Раздаются чьи-то голоса.
Cm D7 Gm Gm7+ Gm7 Gm6
Не было гостей - и вот нагрянули,
C7 Cm D7
Не было вестей - так получай!
Gm A7 Dm Dm Dm7+ Dm7 Dm6
И опять под ивами багряными
C7/9 C7 Cm D7
Расходился праздник невзначай.
Gm A7 Dm Dm Dm7+ Dm7 Dm6
И опять под ивами багряными
Eb7/9+ A7 Dm Dm7+ Dm7 Dm6
Расходился праздник невзначай.

Ты прости нас, полюшко усталое,
Ты прости, как братьев и сестер:
Может, мы за все свое бывалое
Разожгли последний раз костер.
Может быть, последний раз нагрянули,
Может быть, нескоро навестят.
Как по саду, садику багряному
Грустно-грустно листья шелестят.
Как по саду, садику багряному
Грустно-грустно листья шелестят.

Под луной, под гаснущими ивами
Посмотрели мой любимый край
И опять умчались, торопливые,
И пропал вдали собачий лай.

Осень! Летит по дорогам.

Мелкий, дремотный, без меры,
Словно из множества сит,
Дождик знобящий и серый
Все моросит, моросит.
Жнивы, деревья и стены
В мокрых сетях полутьмы
Словно бы ждут перемены -
Чистой, веселой зимы!

Деревенские ночи

Dm Gm A7 Dm
Ветер под окошками, тихий, как мечтание,
F C7 F
А за огородами в сумерках полей
A7 Dm A7 B
Крики перепелок, ранних звезд мерцание,
Gm Dm A7 Cm D7
Ржание стреноженных молодых коней.
Gm Dm A7 Dm
Ржание стреноженных молодых коней.

Пусть ромашки встречные от копыт сторонятся,
Вздрогнувшие и-ивы брызгают росой, -
Для меня, как музыкой, снова мир наполнится
Радостью свидания с девушкой простой.

Все люблю без памяти в деревенском стане я,
Будоражат сердце мне в сумерках полей
Крики перепелок, дальних звезд мерцание,
Ржание стреноженных молодых коней.

Соловьи

Am A7 Dm7
Как тогда, соловьями затоплена ночь.
G7 Gm A7
Как тогда, не шумят тополя.
Dm7 E7 F
А любовь не вернуть, как нельзя отыскать
Dm E7 Am
Отвихрившийся след корабля!

Да, я знаю, у многих проходит любовь,
Все проходит, проходит и жизнь,
Но не думал тогда и подумать не мог,
Что и наша любовь позади.

Это правда иль нет, соловьи, соловьи,
Это правда иль нет, тополя,
Что любовь не вернуть, как нельзя отыскать
Отвихрившийся след корабля?

Дорожная элегия

Dm
Дорога, дорога,
Gm
Разлука, разлука.
A7
Знакома до срока
B D7
Дорожная мука,
Gm C7
И отчее племя,
F G7
И близкие души,
B C7
И лучшее время
Cm D7
Все дальше, все глуше.
Gm A7
И отчее племя,
Dm B
И близкие души,
E7
И лучшее время
A7 Dm
Все дальше, все глуше.

Лесная сорока
Одна мне подруга.
Дорога, дорога,
Разлука, разлука.
Устало в пыли
Я влачусь, как острожник.
Темнеет вдали
Приуныл подорожник,
И страшно немного
Без света, без друга
Дорога, дорога,
Разлука, разлука.

После Грозы

Em
Ночью я видел:
Am
Ломались березы!
C H7 Em E7
Видел: метались цветы!
Am7 D7
Гром, рассыпающий
G7+ C
Гибель и слезы,
Am7 H7 Em E7
Всех настигал с высоты!

Припев:
Am7 D7
Как это странно
G7+ C
И все-таки мудро:
Am H7 Dm E7
Гром роковой перенесть,
Am7 D7
Чтоб удивительно
G7+ C
Светлое утро
Am7 H7 Em
Встретить, как светлую весть!

Вспыхнул светящийся
Солнечный веер,
Дышат нектаром цветы,
Влагой рассеянной
Озеро веет,
Полное чистой воды!

В минуты музыки

Давно душа блуждать устала
В былой любви, в былом хмелю,
Давно понять пора настала,
Что слишком призраки люблю.

Но все равно в жилищах зыбких -
Попробуй их останови! -
Перекликаясь плачут скрипки | 2 р.
О желтом плесе, о любви. |

И все равно под небом низким
Я вижу явственно, до слез,
И желтый плес, и голос близкий,
И шум порывистых берез.

Как будто вечен час прощальный,
Как будто время ни при чем.
В минуты музыки печальной | 2 р.
Не говорите ни о чем. |

Мы сваливать не в праве

Am H7 E7
Мы сваливать не в праве вину свою на жизнь.
Am Dm E7 Am
Кто едет, тот и правит - поехал, так держись.
G C E7 F
Я повода оставил - гляжу другим во след.
A7 Dm Am E7 Am
Сам ехал бы и правил, да мне дороги нет,
Сам ехал бы и правил, да мне дороги нет.

Колька Беляков

Сурова жизнь, сильны ее удары,
Но я люблю, когда взгрустнется вдруг
Подолгу слушать, музыку гитары,
Которой полон смысла каждый звук.

Когда-то я мечтал под старым дубом,
Что невеселым мыслям есть конец.
Что я не буду с девушками грубым,
И пьянствовать не стану, как отец.

Мечты, мечты, а в жизни все иначе.
Никак нельзя прожить без кабаков.
И если я спрошу, что это значит?
Мне даст ответ лишь Колька Беляков.

И пусть сейчас не подберу я слова,
Но я его найду в другой момент,
Чтоб рассказать про Кольку Белякова,
И колькин музыкальный иструмент.

Элегия

Am E7 Am
Стукнул по карману - не звенит.
A7 Dm
Стукнул по другому - не слыхать.
E7 F
В тихий свой задумчивый зенит
Dm E7 Am
Полетели мысли отдыхать.
C G C
Но очнусь и выйду за порог.
C G C A7
И пойду на ветер, на откос.
Dm E7 F
О печали пройденных дорог
Dm E7 Am
Шелестеть остатками волос.

Память отбивается от рук.
Молодость уходит из под ног.
Солнышко описывает круг.
Жизненный отсчитывая срок.

Стукнул по карману - не звенит.
Стукнул по другому - не слыхать.
Если только буду знаменит,
То поеду в Ялту отдыхать.

Эх, Русь, Россия.

E7 Am
Во мраке вьюга,
G C
Звенит по кочкам.
Dm Am
А больше ни звука,
E Am
Ни огонечка.

G C
Пр: Эх, Русь, Россия,
G C
Что звону мало,
Dm Am
Что загрустила,
E Am
Что задремала.

Давай пожелаем
Спокойной ночи,
Давай помечтаем,
Давай похохочем.

И праздник устроим,
И карты раскроем,
Козыри свежи,
А дураки те же.

Зимним вечерком

Am G C
Во мраке вьюга звенит по кочкам,
F C E Am
А больше ни звука, ни огонечка.
G C G C
Эй Русь-Россия, что звону мало?
F C E7 Amm
Что загрустила, что задремала.

Давай пожелаем всем доброй ночи,
Давай погуляем, давай похохочем.
Эй Русь-Россия, что звону мало?
Что загрустила, что задремала.

И карты раскроем, и праздник устроим.
Эх, козыри свежи, а дураки - те же.
Эй Русь-Россия, что звону мало?
Что загрустила, что задремала.

Ты прости, нас полюшко усталое

Не было собак - и вдруг залаяли. Dm A7 Dm
Поздней ночью - что за чудеса!- F C F
Кто-то едет в поле за сараями, Gm6 A7 B B7/+6
Раздаются чьи-то голоса. Gm6 A7 Dm
Не было гостей - и вот нагрянули. Dm A7 Dm
Не было вестей - так получай! F C F
И опять под ивами багряными Gm6 A7 B B7/+6
Разгулялся праздник невзначай. Gm6 A7 Dm

Припев:
Ты прости, нас полюшко усталое, Gm6 A7 Dm
Ты прости, как братьев и сестер: Gm6 C F
Может мы, за все свое бывалое Gm6 A7 B B7/+6
Разожгли последний свой костер. Gm6 A7 Dm
Может быть, последний раз нагрянули,
Может быть, не скоро навестят.
И по саду, садику багряному
Грустно-грустно листья шелестят.
Под луной, под гаснущими ивами
Посмотрели мой любимый край
И опять умчались, торопливые,
И затих вдали собачий лай.

Вадим и Валерий Мищуки

Дорога-дорога

Am Dm E7 Am
Дорога, дорога. Разлука, разлука.
Am Dm G7 C
Знакомо до срока дорожная мука.
Dm E7 F
И отчее племя, и близкие души.
Dm C E7 F
И лучшее время все дальше, все глуше.
Dm F H7 E7 Am
И лучшее время все дальше, все глуше.

Лесная сорока одна мне подруга.
Дорога, дорога. Разлука, разлука.
Устало в пыли я плетусь, как острожник.
Темнеет вдали, приуныл подорожник.
И страшно немного, без света, без друга.
Дорога, дорога. Разлука, разлука.

Душевная

Am G C
В комнате темно, в комнате беда -
Dm G C E7 Am
Кончилось вино, кончилась еда.
A7 Dm G7 C
Кончалась вода вдруг на этаже.
Dm Am E7 Am
От чего ж тогда весело душе?

В комнате давно,
Кончилась беда -
Есть у нас вино,
Есть у нас еда.
И давно вода
Есть на этаже.
От чего ж тогда
Пусто на душе?

Раннею весной,
Омрачая мир
Шел понурый строй,
Рядом - конвоир.
А душе в ночи
Снился чудный сон -
Верба и грачи,
Колокольный звон.

Девушке весной
Я дарил кольцо.
С лаской и тоской
Ей глядел в лицо.
Холодна была
У нее ладонь,
Но сжигал до тла
Душу мне огонь.

Постучали в дверь -
Открывать не стал.
Я с людьми не зверь.
Просто я устал.
Может быть меня
Ждет за дверью друг,
Может быть родня,
А в душе испуг.

В комнате покой,
Всем гостям почет.
Полною рекой
Жизнь моя течет.
Выйду не спеша,
И вокруг взгляну.
Окунись, душа
В чистую волну.

Стукнул по карману - не звенит.
Стукнул по другому - не слыхать.
В тихий свой, таинственный зенит
Полетели мысли отдыхать.

Но очнусь и выйду за порог
И пойду на ветер, на откос
О печали пройденных дорог
Шелестеть остатками волос.

Память отбивается от рук,
Молодость уходит из-под ног,
Солнышко описывает круг -
Жизненный отсчитывает срок.

Стукну по карману - не звенит.
Стукну по другому - не слыхать.
Если только буду знаменит,
То поеду в Ялту отдыхать.


27 марта.
Ещё летом ушёл из жизни хороший друг, автор из моих избранных Геннадий Шмонов. Не могу простить себе, что не заглянула к нему раньше, знала, что не писалось ему последнее время, не тревожила. А оказалось - его давно не было уже.
Простите, Геннадий.
А сегодня пришла к нему на День Рождения и узнала, что его нет.
Царствие небесное Вам, Геннадий.
Навещайте своих друзей, если они долго молчат.

Одно из стихотворений Геннадия

В последнюю минуту,
пред уходом,
Я ничего у вас не попрошу -
Ни розовых закатов и восходов,
Ни запаха подснежников в лесу.

Ни вкуса горького
бутылки охлажденной,
Ни запаха ржаного,
с чесноком,
И блеск грозы
на небе затемненном,
В душе не отразится огоньком.

Не попрошу я вас,
мои родные,
Жалеть меня,
скорбеть и причитать,
Одно лишь попрошу,
Чтоб иногда,
отныне -
Меня не забывали вспоминать.

Другие статьи в литературном дневнике:

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

© Все права принадлежат авторам, 2000-2022 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+

3 января 1936 года родился Николай Михайлович Рубцов. Погиб 19 января 1971 года.


«Элегия». Читает автор

Стукнул по карману — не звенит.
Стукнул по другому — не слыхать.
В коммунизм, в таинственный зенит
Полетели мысли отдыхать.

Но очнусь, и выйду за порог,
И пойду на ветер, на откос
О печали пройденных дорог
Шелестеть остатками волос.

Память отбивается от рук,
Молодость уходит из-под ног,
Солнышко описывает круг —
Жизненный отсчитывает срок.

Стукнул по карману — не звенит.
Стукнул по другому — не слыхать.
Если только буду знаменит,
То поеду в Ялту отдыхать…

Март 1962, Ленинград

«В океане». Читает автор

Забрызгана крупно
и рубка, и рында,
но румб отправления дан, —
и тральщик тралфлота
треста «Севрыба»
пошел промышлять в океан.
Подумаешь, рыба!
Подумаешь, рубка!
Как всякий заправский матрос,
я хрипло ругался.
И хлюпал, как шлюпка,
сердитый простуженный нос.
От имени треста
треске мелюзговой
язвил я:
«— Что, сдохла уже?»
На встречные
злые
суда без улова
кричал я:
«— Эй вы, на барже!»
А волны,
как мускулы,
взмыленно,
пьяно,
буграми в багровых тонах
ходили по нервной груди океана,
и нерпы ныряли в волнах.
И долго,
и хищно,
стремясь поживиться,
с кричащей, голодной тоской
летели большие
клювастые
птицы
за судном,
пропахшим треской!

Июль 1961, Ленинград

«Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны». Читает автор

Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны,
Восторженный сын удивительных вольных племён!
Как прежде скакали на голос удачи капризной,
Я буду скакать по следам миновавших времён…

Давно ли, гуляя, гармонь оглашала окрестность,
И сам председатель дробил, выбиваясь из сил,
И требовал выпить за доблесть в труде и за честность,
И лучшую жницу, как знамя, в руках проносил!

И быстро, как ласточка, мчался я в майском костюме
На звуки гармошки, на пенье и смех на лужке,
А мимо неслись в торопливом немолкнущем шуме
Весенние воды, и брёвна неслись по реке…

Россия! Как грустно! Как странно поникли и грустно
Во мгле над обрывом безвестные ивы мои!
Пустынно мерцает померкшая звёздная люстра,
И лодка моя на речной догнивает мели.

И храм старины, удивительный, белоколонный,
Пропал, как виденье, меж этих померкших полей, —
Не жаль мне, не жаль мне растоптанной царской короны,
Но жаль мне, но жаль мне разрушенных белых церквей.

О, сельские виды! О, дивное счастье родиться
В лугах, словно ангел, под куполом синих небес!
Боюсь я, боюсь я, как вольная сильная птица,
Разбить свои крылья и больше не видеть чудес!

Боюсь, что над нами не будет таинственной силы,
Что, выплыв на лодке, повсюду достану шестом,
Что, всё понимая, без грусти пойду до могилы…
Отчизна и воля — останься, моё божество!

Останьтесь, останьтесь, небесные синие своды!
Останься, как сказка, веселье воскресных ночей!
Пусть солнце на пашнях венчает обильные всходы
Старинной короной своих восходящих лучей.

Я буду скакать, не нарушив ночное дыханье
И тайные сны неподвижных больших деревень.
Никто меж полей не услышит глухое скаканье,
Никто не окликнет мелькнувшую быструю тень.

И только, страдая, израненный бывший десантник
Расскажет в бреду удивлённой старухе своей,
Что ночью промчался какой-то таинственный всадник,
Неведомый отрок, и скрылся в тумане полей…

Высокий дуб. Глубокая вода.
Спокойные кругом ложатся тени.
И тихо так, как будто никогда
Природа здесь не знала потрясений!

И тихо так, как будто никогда
Здесь крыши сел не слыхивали грома!
Не встрепенется ветер у пруда,
И на дворе не зашуршит солома,

И редок сонный коростеля крик…
Вернулся я — былое не вернется!
Ну что же? Пусть хоть это остается,
Продлится пусть хотя бы этот миг,

Когда души не трогает беда,
И так спокойно двигаются тени,
И тихо так, как будто никогда
Уже не будет в жизни потрясений,

И всей душой, которую не жаль
Всю потопить в таинственном и милом,
Овладевает светлая печаль,
Как лунный свет овладевает миром…

Он шел против снега во мраке,
Бездомный, голодный, больной.
Он после стучался в бараки
В какой-то деревне лесной.

Его не пустили. Тупая
Какая-то бабка в упор
Сказала, к нему подступая:
— Бродяга. Наверное, вор…

Он шел. Но угрюмо и грозно
Белели снега впереди!
Он вышел на берег морозной,
Безжизненной, страшной реки!

Он вздрогнул, очнулся и снова
Забылся, качнулся вперед…
Он умер без крика, без слова,
Он знал, что в дороге умрет.

Он умер, снегами отпетый…
А люди вели разговор
Все тот же, узнавши об этом:
— Бродяга. Наверное, вор.

3 января 1936 года родился Николай Михайлович Рубцов. Погиб 19 января 1971 года.


«Элегия». Читает автор

Стукнул по карману — не звенит.
Стукнул по другому — не слыхать.
В коммунизм, в таинственный зенит
Полетели мысли отдыхать.

Но очнусь, и выйду за порог,
И пойду на ветер, на откос
О печали пройденных дорог
Шелестеть остатками волос.

Память отбивается от рук,
Молодость уходит из-под ног,
Солнышко описывает круг —
Жизненный отсчитывает срок.

Стукнул по карману — не звенит.
Стукнул по другому — не слыхать.
Если только буду знаменит,
То поеду в Ялту отдыхать…

Март 1962, Ленинград

«В океане». Читает автор

Забрызгана крупно
и рубка, и рында,
но румб отправления дан, —
и тральщик тралфлота
треста «Севрыба»
пошел промышлять в океан.
Подумаешь, рыба!
Подумаешь, рубка!
Как всякий заправский матрос,
я хрипло ругался.
И хлюпал, как шлюпка,
сердитый простуженный нос.
От имени треста
треске мелюзговой
язвил я:
«— Что, сдохла уже?»
На встречные
злые
суда без улова
кричал я:
«— Эй вы, на барже!»
А волны,
как мускулы,
взмыленно,
пьяно,
буграми в багровых тонах
ходили по нервной груди океана,
и нерпы ныряли в волнах.
И долго,
и хищно,
стремясь поживиться,
с кричащей, голодной тоской
летели большие
клювастые
птицы
за судном,
пропахшим треской!

Июль 1961, Ленинград

«Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны». Читает автор

Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны,
Восторженный сын удивительных вольных племён!
Как прежде скакали на голос удачи капризной,
Я буду скакать по следам миновавших времён…

Давно ли, гуляя, гармонь оглашала окрестность,
И сам председатель дробил, выбиваясь из сил,
И требовал выпить за доблесть в труде и за честность,
И лучшую жницу, как знамя, в руках проносил!

И быстро, как ласточка, мчался я в майском костюме
На звуки гармошки, на пенье и смех на лужке,
А мимо неслись в торопливом немолкнущем шуме
Весенние воды, и брёвна неслись по реке…

Россия! Как грустно! Как странно поникли и грустно
Во мгле над обрывом безвестные ивы мои!
Пустынно мерцает померкшая звёздная люстра,
И лодка моя на речной догнивает мели.

И храм старины, удивительный, белоколонный,
Пропал, как виденье, меж этих померкших полей, —
Не жаль мне, не жаль мне растоптанной царской короны,
Но жаль мне, но жаль мне разрушенных белых церквей.

О, сельские виды! О, дивное счастье родиться
В лугах, словно ангел, под куполом синих небес!
Боюсь я, боюсь я, как вольная сильная птица,
Разбить свои крылья и больше не видеть чудес!

Боюсь, что над нами не будет таинственной силы,
Что, выплыв на лодке, повсюду достану шестом,
Что, всё понимая, без грусти пойду до могилы…
Отчизна и воля — останься, моё божество!

Останьтесь, останьтесь, небесные синие своды!
Останься, как сказка, веселье воскресных ночей!
Пусть солнце на пашнях венчает обильные всходы
Старинной короной своих восходящих лучей.

Я буду скакать, не нарушив ночное дыханье
И тайные сны неподвижных больших деревень.
Никто меж полей не услышит глухое скаканье,
Никто не окликнет мелькнувшую быструю тень.

И только, страдая, израненный бывший десантник
Расскажет в бреду удивлённой старухе своей,
Что ночью промчался какой-то таинственный всадник,
Неведомый отрок, и скрылся в тумане полей…

Высокий дуб. Глубокая вода.
Спокойные кругом ложатся тени.
И тихо так, как будто никогда
Природа здесь не знала потрясений!

И тихо так, как будто никогда
Здесь крыши сел не слыхивали грома!
Не встрепенется ветер у пруда,
И на дворе не зашуршит солома,

И редок сонный коростеля крик…
Вернулся я — былое не вернется!
Ну что же? Пусть хоть это остается,
Продлится пусть хотя бы этот миг,

Когда души не трогает беда,
И так спокойно двигаются тени,
И тихо так, как будто никогда
Уже не будет в жизни потрясений,

И всей душой, которую не жаль
Всю потопить в таинственном и милом,
Овладевает светлая печаль,
Как лунный свет овладевает миром…

Он шел против снега во мраке,
Бездомный, голодный, больной.
Он после стучался в бараки
В какой-то деревне лесной.

Его не пустили. Тупая
Какая-то бабка в упор
Сказала, к нему подступая:
— Бродяга. Наверное, вор…

Он шел. Но угрюмо и грозно
Белели снега впереди!
Он вышел на берег морозной,
Безжизненной, страшной реки!

Он вздрогнул, очнулся и снова
Забылся, качнулся вперед…
Он умер без крика, без слова,
Он знал, что в дороге умрет.

Он умер, снегами отпетый…
А люди вели разговор
Все тот же, узнавши об этом:
— Бродяга. Наверное, вор.

3 января 1936 года родился Николай Михайлович Рубцов. Погиб 19 января 1971 года.


«Элегия». Читает автор

Стукнул по карману — не звенит.
Стукнул по другому — не слыхать.
В коммунизм, в таинственный зенит
Полетели мысли отдыхать.

Но очнусь, и выйду за порог,
И пойду на ветер, на откос
О печали пройденных дорог
Шелестеть остатками волос.

Память отбивается от рук,
Молодость уходит из-под ног,
Солнышко описывает круг —
Жизненный отсчитывает срок.

Стукнул по карману — не звенит.
Стукнул по другому — не слыхать.
Если только буду знаменит,
То поеду в Ялту отдыхать…

Март 1962, Ленинград

«В океане». Читает автор

Забрызгана крупно
и рубка, и рында,
но румб отправления дан, —
и тральщик тралфлота
треста «Севрыба»
пошел промышлять в океан.
Подумаешь, рыба!
Подумаешь, рубка!
Как всякий заправский матрос,
я хрипло ругался.
И хлюпал, как шлюпка,
сердитый простуженный нос.
От имени треста
треске мелюзговой
язвил я:
«— Что, сдохла уже?»
На встречные
злые
суда без улова
кричал я:
«— Эй вы, на барже!»
А волны,
как мускулы,
взмыленно,
пьяно,
буграми в багровых тонах
ходили по нервной груди океана,
и нерпы ныряли в волнах.
И долго,
и хищно,
стремясь поживиться,
с кричащей, голодной тоской
летели большие
клювастые
птицы
за судном,
пропахшим треской!

Июль 1961, Ленинград

«Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны». Читает автор

Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны,
Восторженный сын удивительных вольных племён!
Как прежде скакали на голос удачи капризной,
Я буду скакать по следам миновавших времён…

Давно ли, гуляя, гармонь оглашала окрестность,
И сам председатель дробил, выбиваясь из сил,
И требовал выпить за доблесть в труде и за честность,
И лучшую жницу, как знамя, в руках проносил!

И быстро, как ласточка, мчался я в майском костюме
На звуки гармошки, на пенье и смех на лужке,
А мимо неслись в торопливом немолкнущем шуме
Весенние воды, и брёвна неслись по реке…

Россия! Как грустно! Как странно поникли и грустно
Во мгле над обрывом безвестные ивы мои!
Пустынно мерцает померкшая звёздная люстра,
И лодка моя на речной догнивает мели.

И храм старины, удивительный, белоколонный,
Пропал, как виденье, меж этих померкших полей, —
Не жаль мне, не жаль мне растоптанной царской короны,
Но жаль мне, но жаль мне разрушенных белых церквей.

О, сельские виды! О, дивное счастье родиться
В лугах, словно ангел, под куполом синих небес!
Боюсь я, боюсь я, как вольная сильная птица,
Разбить свои крылья и больше не видеть чудес!

Боюсь, что над нами не будет таинственной силы,
Что, выплыв на лодке, повсюду достану шестом,
Что, всё понимая, без грусти пойду до могилы…
Отчизна и воля — останься, моё божество!

Останьтесь, останьтесь, небесные синие своды!
Останься, как сказка, веселье воскресных ночей!
Пусть солнце на пашнях венчает обильные всходы
Старинной короной своих восходящих лучей.

Я буду скакать, не нарушив ночное дыханье
И тайные сны неподвижных больших деревень.
Никто меж полей не услышит глухое скаканье,
Никто не окликнет мелькнувшую быструю тень.

И только, страдая, израненный бывший десантник
Расскажет в бреду удивлённой старухе своей,
Что ночью промчался какой-то таинственный всадник,
Неведомый отрок, и скрылся в тумане полей…

Высокий дуб. Глубокая вода.
Спокойные кругом ложатся тени.
И тихо так, как будто никогда
Природа здесь не знала потрясений!

И тихо так, как будто никогда
Здесь крыши сел не слыхивали грома!
Не встрепенется ветер у пруда,
И на дворе не зашуршит солома,

И редок сонный коростеля крик…
Вернулся я — былое не вернется!
Ну что же? Пусть хоть это остается,
Продлится пусть хотя бы этот миг,

Когда души не трогает беда,
И так спокойно двигаются тени,
И тихо так, как будто никогда
Уже не будет в жизни потрясений,

И всей душой, которую не жаль
Всю потопить в таинственном и милом,
Овладевает светлая печаль,
Как лунный свет овладевает миром…

Он шел против снега во мраке,
Бездомный, голодный, больной.
Он после стучался в бараки
В какой-то деревне лесной.

Его не пустили. Тупая
Какая-то бабка в упор
Сказала, к нему подступая:
— Бродяга. Наверное, вор…

Он шел. Но угрюмо и грозно
Белели снега впереди!
Он вышел на берег морозной,
Безжизненной, страшной реки!

Он вздрогнул, очнулся и снова
Забылся, качнулся вперед…
Он умер без крика, без слова,
Он знал, что в дороге умрет.

Он умер, снегами отпетый…
А люди вели разговор
Все тот же, узнавши об этом:
— Бродяга. Наверное, вор.

Читайте также: