Этот шрам останется у него на всю жизнь

Обновлено: 07.05.2024

Серия книг «Гарри Поттер» взорвала мир, раз и навсегда перевернув представление о магии в художественной литературе. И ввела во многие произведения прототип «доброго мудрого волшебника», ведь оригинал этого прототипа, Альбус Дамблдор, таковым и является. Он мудр, справедлив и дальновиден, а также постоянно помогает людям. В данном разделе собраны цитаты персонажа Альбуса Дамблдора.

Необходима большая смелость, чтобы противостоять врагам, но гораздо большая, чтобы пойти наперекор друзьям.

Главное — сражаться, снова и снова, только так можно остановить зло, пусть даже истребить его до конца никогда не удастся.

Я не краснел так сильно с тех самых пор, как мадам Помфри сказала мне, что ей нравятся мои новые ушные затычки.

Шрамы могут сослужить хорошую службу. У меня, например, есть шрам над левым коленом, который представляет собой абсолютно точную схему лондонской подземки

— Что вы видите, когда смотрите в зеркало Еиналеж?
— Я? Я вижу себя, держащего в руке пару толстых шерстяных носков. У человека не может быть слишком много носков. Вот прошло ещё одно Рождество, а я не получил в подарок ни одной пары. Люди почему-то дарят мне только книги.

То что произошло в подземелье между тобой и Квирреллом — это строжайший секрет, и поэтому нет ничего удивительного в том, что его знает вся школа. Кстати, полагаю, что именно твои друзья, Фред и Джордж Уизли, попытались передать тебе в подарок сиденье от унитаза. Не сомневаюсь, они полагали, что тебя это развлечёт.

А мой брат? Аберфорта обвинили в том, что он испытывал недозволенные заклинания на козе. Во всех газетах про это писали. И что ты думаешь, Аберфорт от всех спрятался? Ничего подобного! Как ни в чём не бывало продолжал работать. Правда, не знаю, умеет ли он читать, может, это вовсе и не мужество…

— Хорошо. Но только — никому ни слова, Дамблдор! Это должно остаться между нами! Поклянитесь! Дайте мне слово!
— Дать слово, Северус, что я никогда никому не расскажу о самом лучшем, что в вас есть?… Ну если вы настаиваете…

Любовь … оставляет свой след. Это не шрам, этот след вообще невидим… Если тебя так крепко любят, то даже когда любящий тебя человек умирает, ты все равно остаешься под его защитой.

Трупов бояться нечего, так же как и темноты. Сталкиваясь со смертью и темнотой мы боимся прежде всего неизвестности и не более того.

Вот что, слушайте внимательно, — Дамблдор говорил очень медленно и очень отчётливо. — Сириус заперт в кабинете профессора Флитвика на седьмом этаже. Тринадцатое окно справа в Западной башне. Если всё пройдёт удачно, вам сегодня удастся спасти не одну невинную жизнь. Но запомните, оба. Вас не должны видеть. Мисс Грейнджер, вам известен закон — вы знаете, что поставлено на карту… Вас — не — должны — видеть.

— Ты, верно, задаешься вопросом, зачем я привел тебя сюда. Я прав?
— Если честно, сэр, после всех этих лет я просто иду куда скажете.

Правда — это прекраснейшая, но одновременно и опаснейшая вещь. А потому к ней надо подходить с превеликой осторожностью.

— Как же их найти? Они могут быть где угодно!— Верно. Но ведь магия, особенно тёмная магия… оставляет следы.

— Профессор, это правда или это у меня в голове?
— Конечно, у тебя в голове, Гарри. Вот только почему это не может быть правдой?

— Ты не видел Полумну?— Полумну?— Я без ума от неё, самое время сказать ей! Вероятно, к рассвету мы оба умрём!

— Вы понимаете, что мы сегодня занимаемся невербальными заклинаниями, Поттер?— Да, — сдавлено ответил Гарри.— Да, СЭР.— Совсем не обязательно называть меня «сэр», профессор.

— Может, он заболел, — с надеждой в голосе предположил Рон.— А может, совсем ушёл? Из-за того, что место преподавателя защиты от тёмных искусств снова досталось не ему?— А может, его выгнали? — вдохновенно произнёс Рон. — Его все терпеть не могут…— А может быть, — промолвил сзади чей-то ледяной голос, — он сейчас стоит и ждёт, когда вы двое расскажете ему, почему вы вернулись в школу не поездом.

— Чёрт возьми, Гарри, ты убиваешь драконов! Если уж ты не можешь пригласить девчонок…— Знаешь, убивать драконов проще.

Молодым не понять, как думают и чувствуют старики. Но старики виноваты, если они забывают, что значит быть молодым.

— Скажите мне напоследок, — сказал Гарри, — это все правда? Или это происходит у меня в голове?
Дамблдор улыбнулся ему сияющей улыбкой, и голос его прозвучал в ушах Гарри громко и отчетливо, хотя светлый туман уже окутывал фигуру старика, размывая очертания.
— Конечно, это происходит у тебя в голове, Гарри, но кто сказал тебе, что поэтому оно не должно быть правдой?

— Думаешь, она еще долго будет на меня злиться?— Ну, почаще говори про этот шар света, коснувшийся твоего сердца, и она успокоится.

— Ты решил подкрепиться перед сном, я вижу?— У тебя коробка стояла, я попробовал одну штучку.— Или двадцать…

И ты даже ни на кого из нас смотреть не хочешь! — воскликнула Джинни.— Это не я, а вы все на меня смотреть не хотите! — вспыхнул Гарри.— Может, вы оглядываетесь друг на друга, но никак не попадёте в такт? — предположила Гермиона, иронически вздёрнув вверх уголки губ.

— Может, стоит превратить одного из вас в часы, чтобы остальные не опаздывали.— Но мы заблудились!— Тогда, может, в карту?

То, что произошло в подземелье между тобой и Квиррелом, — это большой секрет. Но, естественно, вся школа об этом знает.

— Вы не знаете, что это такое! Вы никогда с ним не сталкивались! Думаете, просто запомнил пяток заклинаний и пустил в него, как на уроке? Ты все время знаешь, что между тобой и смертью — ничего, кроме… твоих мозгов, или смелости, или чего там еще, — когда не теряешь рассудка, сознавая, что через микросекунду — конец или пытка…

На случай, если вы забыли, у меня уже есть дом, оставленный мне крестным отцом. С какой же стати я пожелал бы вашего? Из-за переполняющих его счастливых воспоминаний?

Ты думаешь, что мёртвые, которых мы любили, навсегда нас покинули? Но ведь мы их зовём, когда нам плохо.

— Он, наверное, знал, что я вас брошу. — Нет, — поправил Гарри, — он знал, что ты обязательно вернешься.

— Послушай, Гарри! Если этот болван, твой кузен Дадли, обидит тебя, ты всегда можешь пригрозить ему парой свинячьих ушей в дополнение к его хвосту!— Но Хагрид, нам нельзя колдовать за пределами Хогвартса! Ты же знаешь!— Я знаю, но кузен не знает об этом.

— Перси, по-моему, доволен работой. — Гарри сел на одну из кроватей, наблюдая, как «Пушки Педдл» влетают и вылетают из плакатов на потолке.— Доволен? — негодующе фыркнул Рон. — Он бы ночевал на работе, да папа вечером за ним заходит. А на своем начальнике просто помешался. «По словам мистера Крауча…», «Как я сказал мистеру Краучу..», «Мистер Крауч считает…», «Мистер Крауч говорит…». Глядишь, не сегодня завтра объявят о помолвке.

— Директор, — устало произнёс Гарри. — Я знаю, что это не очень хорошо прозвучит, но со всей серьёзностью заявляю: я не злодей, я просто очень творчески мыслю…

— Не уходи!— Те, кого мы любим — никогда нас в действительности не покидают. Есть вещи не подвластные смерти. Картины… и память… и любовь.

— Профессор, почему дементоры так действуют на меня? Я имею в виду больше, чем на кого-либо ещё?— Послушай, дементоры — это самые гнусные создания на земле. Они съедают каждое хорошее чувство, каждое счастливое воспоминание, пока не оставят человека абсолютно ни с чем, кроме самого худшего опыта. Ты не слабый, Гарри. Дементоры действуют на тебя больше остальных, потому что в твоём прошлом настоящие ужасы, ужасы, которые твои одноклассники едва ли могут представить. Тебе нечего стыдиться.

В Хогвартсе тот, кто просит помощи, Гарри, всегда её получает. Я всегда гордился своей способностью переворачивать фразы. Слова, по моему отнюдь не скромному мнению, — наш самый неиссякаемый источник магии, способный одновременно причинить боль и вылечить её. Но в данном случае я перефразирую свое выражение и скажу: в Хогвартсе тот, кто больше других заслуживает помощи, всегда получает её. Не жалей умерших, Гарри, жалей живых, и в особенности тех, кто живет без любви.

Каждый день, каждый час, даже, возможно, в эту самую минуту тёмные силы пытаются пробить брешь в стенах этого замка. Но в итоге, их сильнейшее оружие — это вы. Подумайте над этим.

Последствия наших поступков всегда так сложны, так разнообразны, что предсказание будущего и впрямь невероятно трудная задача.

Я отвечу на твои вопросы — если, конечно, у меня не будет достаточно веской причины для того, чтобы промолчать. Если я не смогу ответить, прошу меня простить: я промолчу, потому что ложь недопустима.

— Тогда убей меня, — задыхаясь, произнес Гарри, вовсе не ощущая страха, а только ярость и презрение. — Убей меня, как ты убил его, ты, трус…— НЕ СМЕЙ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ТРУСОМ! — завопил Снегг, и его лицо вдруг стало безумным, нечеловеческим, словно он испытывал такие же страдания, как скулящий, воющий пес, запертый позади них в горящем доме.

Рон — самая большая задница в мире, — произнёс Гарри. — И в газетах об этом не пишут только потому, что это ни для кого не секрет.

… Для власти лучше всего приспособлены те, кто никогда к ней не стремился. Такие, как ты, принимающие руководство, потому что им его поручили, надевающие генеральский мундир по необходимости, а потом с удивлением обнаруживающие, что он сидит на них неплохо…

— Он обвинил меня в том, что я «целиком и полностью человек Дамблдора».
— Как грубо.
— А я ответил ему, что так оно и есть.

В лабиринте нет ни драконов, ни подводных тварей. Вместо этого вы встретитесь с чем-то более страшным. Видите ли, в лабиринте люди сильно меняются. Найдите кубок, если сможете, но будьте осторожны – на пути к нему вы можете потерять самих себя.

Если тебя так сильно волнует мнение других людей, и ты чувствуешь себя несчастной всякий раз, когда их представления о тебе не совпадают с твоими собственными, то ты обречена быть несчастной всегда. Потому что никто и никогда не думает о нас так, как мы сами.

Потребовалось бы сверхъестественное вмешательство, чтобы у него, учитывая его окружение, были твои моральные принципы.

Сила, одновременно более чудесная и более ужасная, чем смерть, чем человеческий разум, чем силы природы… имя этой спасительной силы — любовь.

— Скажите, почему, когда что-нибудь происходит, вы трое всегда оказываетесь рядом?
— Поверьте, профессор, я задаю себе тот же вопрос уже целых шесть лет.

— Итак, после очевидного, намеренного и потому нечестного и отвратительного нарушения.
— Джордан! — прорычала профессор МакГонагалл.
— Я хотел сказать, — поправился Джордан, — после этого явного и омерзительного запрещенного приема.
— Джордан, я вас предупреждаю.
— Хорошо, хорошо. Итак, Флинт едва не убил ловца команды Гриффиндора Гарри Поттера, но, вне всякого сомнения, такое может случиться с каждым.

— Это правда, что вы повысили голос на профессора Амбридж?
— Да, — сказал Гарри.
— Вы обвинили ее во лжи?
— Да.
— Вы сказали ей, что Тот-Кого-Нельзя-Называть возродился?
— Да.
Профессор МакГонагалл села за письменный стол и, хмуря брови, поглядела на Гарри. Потом сказала:
— Возьмите-ка печенье, Поттер.
— Что взять?

— Этот шрам останется у него на всю жизнь.
— Вы ведь можете что-то сделать с ним, Дамблдор?
— Даже если бы мог, не стал бы. Шрамы могут сослужить хорошую службу. У меня, например, есть шрам над левым коленом, который представляет собой абсолютно точную схему лондонской подземки.

— Может, стоит превратить одного из вас в часы, чтобы остальные не опаздывали.
— Но мы заблудились!
— Тогда, может, в карту?

Вы прекрасно выглядите, Поттер. Так что не будьте на меня в обиде, если я не освобожу вас от домашнего задания. Но не сомневайтесь, в случае смерти выполнять его не обязательно.

— Я сейчас же пойду на урок зелий, профессор МакГонагалл.
— Возьмите Уизли с собой, а то уж больно он довольный.

Пора бы Вашей бабушке, Долгопупс, гордиться таким внуком, какой у неё есть, а не таким, каким он по её мнению должен быть.

– Магия.
– Магии для такого недостаточно. Для этого нужно быть богом!
МакГонагалл моргнула:
– Так меня ещё никто не называл.

Реакция гари на превращение профессора в кошку. В МАЛЕНЬКУЮ кошку.

— Могу я спросить, почему нет?
— Однажды у меня жил камень. Он умер.

МакГонагалл спросила Гарри, не хочет ли он купить сову.

Смелость не оправдывает глупости.

— Мисс Грейнджер, в следующий раз будьте осторожней, — всё-таки высказалась профессор Макгонагалл прежде, чем уйти.
— Обязательно, профессор, — пообещала ей Гермиона. — Если в самой безопасной школе Британии встречу ещё какого-нибудь монстра, обещаю быть очень-очень осторожной.

Всего лишь разница между правдой и ложью, отвагой и трусостью, — сказала профессор Макгонагалл, бледнея. — В общем, как раз та разница, которой вам с вашей сестрой не понять. Но есть одна вещь, которую вам понять придется. Вам не удастся сваливать свои вечные глупости на учеников Хогвартса. Я вам этого не позволю!

— И в каком же случае, по вашему мнению, вам может пригодиться аптечка, молодой человек?

— Одну из моих одноклассниц укусил жуткий монстр, и я в безумной спешке роюсь в своём кошеле, пытаясь найти что-то, что может ей помочь, она печально смотрит на меня и, сделав последний вздох, произносит: «Почему ты не был готов?» Она умирает, и я понимаю, что никогда не буду прощён…

Поттер пытается приобрести набор первой помощи

Учёные-маглы выяснили, что люди всегда настроены излишне оптимистично: они говорят, что какой-то процесс займет два дня, а на самом деле уходит десять, или говорят — два месяца, а уходит больше тридцати пяти лет. Или, например, проводился опрос учащихся, к какому сроку они уверены на 50%, 75% и 99%, что завершат домашнюю работу. И лишь 13%, 19% и 45% из них завершают её к указанному времени. Учёные обнаружили причину. Испытуемых попросили описать идеальный и типичный варианты развития событий. И полученные описания были практически одинаковы. Если вы попросите человека спланировать что-то на будущее, то он обычно, представляя себе наиболее вероятный ход событий, забывает про возможность ошибок или неожиданностей. Большинство испытуемых не закончили работу к сроку, в котором были уверены на 99%, так что фактические результаты оказались хуже даже наихудшего сценария. Такой феномен называется «ошибкой планирования», и лучший способ её избежать — учитывать, сколько времени занимало выполнение какой-либо работы в прошлом. То есть смотреть на процесс со стороны. Если же вы взялись за что-то впервые и существует возможность неудачи, вы должны быть очень-очень-очень пессимистично настроены. Настолько пессимистично, чтобы результаты точно превзошли ожидания. Я, например, прилагаю огромные усилия, чтобы представить мрачную картину того, как одного из моих одноклассников укусит монстр, но ведь на самом деле может случиться и так, что выжившие Пожиратели Смерти нападут на школу, чтобы схватить меня. Хорошо, что…

— Довольно, — перебила МакГонагалл.

Гарри замолчал. Он только собирался добавить, что они, по крайней мере, знают, что Тёмный Лорд не нападёт, потому что он мёртв.

Мы боимся неизвестности, когда смотрим на смерть и темноту, ничего более.

. что есть смерть, как не новое интересное приключение.

. Для власти лучше всего приспособлены те, кто никогда к ней не стремился. Такие, как ты, принимающие руководство, потому что им его поручили, надевающие генеральский мундир по необходимости, а потом с удивлением обнаруживающие, что он сидит на них неплохо…

— Не хочу показаться грубым, — заговорил он таким тоном, что в каждом звуке так и сквозила эта самая грубость.
— …хотя, к несчастью, непроизвольная грубость, увы, слишком часто срывается с языка, — серьезно договорил за него Дамблдор. — Лучше уж вовсе ничего не говорить, милейший.

Сила, одновременно более чудесная и более ужасная, чем смерть, чем человеческий разум, чем силы природы. имя этой спасительной силы — любовь.

Ты — настоящий Повелитель смерти, потому что настоящий повелитель не убегает от нее. Он сознает, что должен умереть, и понимает, что в жизни есть вещи намного худшие, чем смерть.

Как и твоя мама, ты чересчур добр, а это качество люди всегда недооценивают, к сожалению.

— Что вы видите, когда смотрите в зеркало? — выпалил Гарри, затаив дыхание.
— Я? — переспросил профессор. — Я вижу себя, держащего в руке пару толстых шерстяных носков.
Гарри недоуменно смотрел на него.
— У человека не может быть слишком много носков, — пояснил Дамблдор. — Вот прошло еще одно Рождество, а я не получил в подарок ни одной пары. Люди почему-то дарят мне только книги.

‘Even if I could, I wouldn’t. Scars can come in useful. I have one myself above my left knee which is a perfect map of the London Underground. Well – give him here, Hagrid – we’d better get this over with.’
_{**Philosopher's Stone* - page 17 - Bloomsbury - chapter one, The Boy Who Lived}

I see Harry's scar as the spot where Voldemort's curse hit Harry, and a source of pain for him as the bit of Voldemort's soul sometimes attempts to exit Harry and rejoin its master.

How else is Harry's scar useful?

_{I'd prefer a canon-based answer (the books, J.K. Rowling interviews, Pottermore) but a subjective answer in the spirit of canon is perfectly fine.}

@Richard - Very clever! Does this mean Harry grew up to be a Magical Chick Magnet, rather than an Auror? (It's not unusual for some women to appreciate a man in uniform. Chick Magnet? Auror? It's totally win-win ;) )

@Slytherincess - In-canon he ends up marrying the second girl he ever kisses, the sister of his friend from school. I wouldn't describe him as a "chick magnet" so much as lazy.

Is acting as a bellwether of the most dangerous wizard on the planet, with whom one is locked in a mortal struggle, not "useful"? Huh.

3 Answers 3

First off, the correct answer as to why Dumbledore said so is because he was pulling &^$% out of his behind, as usual. Note the weasel world "can". He had "guesses". Like, y'know, the scar is a product of deep scary magic and "Meant To Be".

However, to answer the question of how the scar was, indeed useful.

Most importantly, that scar is what enables Harry's mind to connect to Voldemort's - which is how Harry found out loads of relevant information in Deathly Hallows:

First of all, a Word Of God:

. In choosing which boy to murder, he was also (without realising it) choosing which boy to anoint as the Chosen One – to give him tools no other wizard possessed – the scar and the ability it conferred, a magical window into Voldemort's mind (JKRowling.com FAQs, "What is the significance of Neville being the other boy to whom the prophecy might have referred?").

Second, a collection of quotes from Deathly Hallows, to prove that the scar was indeed the mechanism for mental connection:

“But it was supposed to have stopped! Your scar – it wasn’t supposed to do this anymore! You mustn’t let that connection open up again – Dumbledore wanted you to close your mind!”

Harry felt badgered, confused, and Hermione did not help as she said in a frightened voice, “Your scar, again? But what’s going on? I thought that connection had closed!”

“It did, for a while,” muttered Harry; his scar was still painful, which made it hard to concentrate. “I – I think it’s started opening again whenever he loses control, that’s how it used to – ”

He wished that he had not told them what he had seen and felt; it made Voldemort more threatening, as though he were pressing against the window of the room, and still the pain in his scar was building and he fought it: It was like resisting the urge to be sick.

“I know it was your scar! I can tell by the look on your face! You were looking into Vol – ”

His scar burned, but he was master of the pain, he felt it, yet was apart from it. He had learned control at last, learned to shut his mind to Voldemort, the very thing Dumbledore had wanted him to learn from Snape.

The goblin looked slantwise at Harry, and the lightning scar on Harry’s forehead prickled, but he ignored it, refusing to acknowledge its pain or its invitation.

Judging by their worried looks, and by the continued pounding of his scar, his sudden excursion into Voldemort’s mind had not passed unnoticed

The scar is mentioned anytime Harry sees into Voldemort's mind (Discussing Seven Potters fight with Ollivander, Looking for Gregorovitch, Rowle's punishment, finding Gregorovotch's former home, finding Gregorovitch, taking the Elder Wand from Dumbledore's tomb, finding missing Horcrux in the cave, etc. )

Harry himself notes that he uses it to ferret out information:

“Harry, you aren’t supposed to let this happen anymore!“ Hermione cried, her voice echoing through the bathroom. ”Dumbledore wanted you to use Occlumency! HE thought the connection was dangerous – Voldemort can use it, Harry! What good is it to watch him kill and torture, how can it help?“
“Because it means I know what he’s doing,” said Harry.

Harry wished his scar would burn and show him Voldemort’s thoughts, because for the first time ever, he and Voldemort were united in wanting the very same thing

and in the end in Hogwarts:

“You need to find out where Voldemort is, because he’ll have the snake with him, won’t he? Do it, Harry – look inside him!”

Why was it so easy? Because his scar had been burning for hours, yearning to show him Voldemort’s thoughts? He closed his eyes on her command, and at once, the screams and bangs and all the discordant sounds of the battle were drowned until they became distant, as though he stood far, far away from them…

It serves as tactical Voldemort detector, letting Harry know when Voldemort's dangerously near or approaching, warning him:

. Harry raised his wand, but as he did so, his scar seared more painfully, more powerfully than it had done in years.
“He’s coming! Hermione, he’s coming!” (DH, in Bathilda Bagshot's house)

“Good!” she leered. “Draco, pick them up! The Dark Lord is coming, Harry Potter! Your death approaches!”

Harry knew it; his scar was bursting with the pain of it, and he could feel Voldemort flying through the sky from far away, over a dark and stormy sea, and soon he would be close enough to Apparate to them, and Harry could see no way out. (DH, Malfoy Manor)

. (same place) . Harry’s scar was blinding him with pain. Dimly he knew that they had moments, seconds before Voldemort was with them.

It's a brand, an identity. Both for Harry AND for his supporters

“Indeed they are, Romulus,” said Lee, “so we suggest that you continue to show your devotion to the man with the lightning scar by listening to Potterwatch! (DH)

Strategic "Is Voldemort still alive" detector

The scar had not pained Harry for nineteen years. All was well. (DH, Epilogue)

Первая книга о Гарри Поттере увидела свет 26 июня 1997 года. На тот момент Джоан Роулинг было 32 года, она жила на пособие для бедных после развода с мужем и работала научным сотрудником в неправительственной организации. Уже через пять лет писательница достигла статуса мультимиллионера, став автором самой продаваемой книжной серии за последнюю четверть века. Экранизации также собрали неплохую кассу, уступив только серии фильмов по комиксам Marvel. Журнал Forbes включил писательницу в список самых богатых знаменитостей.

В 20-ю годовщину романа «Гарри Поттер и философский камень» мы вспоминаем лучшие цитаты из него.

Шрамы могут сослужить хорошую службу. У меня, например, есть шрам над левым коленом, который представляет собой абсолютно точную схему лондонской подземки.

Необходима большая смелость, чтобы противостоять врагам, но гораздо большая, чтобы пойти наперекор друзьям.

С этого момента Гермиона Грэйнджер стала их другом. Есть события, пережив которые, нельзя не проникнуться друг к другу симпатией. И победа над четырехметровым горным троллем, несомненно, относится к таким событиям.

Нельзя цепляться за мечты и сны, забывая о настоящем, забывая о своей жизни.

— А если я взмахну палочкой и ничего не произойдет? — поинтересовался Гарри.
— Тогда отбрось палочку в сторону и дай ему кулаком в нос, — посоветовал Рон.

Всегда называй вещи своими именами. Страх перед именем усиливает страх перед тем, кто его носит.

То, что произошло, — это строжайший секрет, и потому нет ничего удивительного, что его знает вся школа.

Любовь оставляет свой след. Это не шрам, этот след вообще невидим. Если тебя так крепко любят, то даже когда любящий тебя человек умирает, ты все равно остаешься под его защитой.

Нас всех могли убить. или, что еще хуже, исключить из школы.

Это было так же неожиданно, как если бы Снегг начал раздавать школьникам сладости.

Если бы Шляпа сказала, что один из факультетов предназначен исключительно для тех, кого от волнения начинает тошнить, Гарри бы сразу понял, что это его факультет.

На экзамене у профессора Снегга все жутко перенервничали, пытаясь вспомнить, как приготовить зелье, отнимающее память.

— В этом году вы должны вести себя хорошо. Если я еще раз получу сову с известием о том, что вы что-то натворили — взорвали туалет или.
— Взорвали туалет? — изумился один. — Мы никогда не взрывали туалетов.
— А может попробуем? — хмыкнул второй. — Отличная идея, спасибо, мам.

Читайте также: