Вдоль всей души всей поперек родимого пятна не сыщет

Обновлено: 19.04.2024

Всё стихотворение насквозь пропитано трагизмом. С первой строчки лирическая героиня заявляет о том, что «тоска по Родине» является абсолютно никчёмным и пустым чувством. Продолжительное время тяжких скитаний закалило героиню, сделав её равнодушной ко всему происходящему вокруг. Героиня навсегда лишилась понятия «отчий дом». Отныне любой дом стал для неё лишь временным пристанищем, не более того: сродни «госпиталю», либо холодной «казарме».

Теперь в жизнь героини никогда не сможет войти такое понятие, как «домашний уют». Она пишет о том, что перед её глазами прошли многие тысячи людей, которые слились в единую безликую серую массу. Ни один человек не смог оставить в её душе даже малейшего приятного воспоминания. Героиня говорит, что ключевая задача любой «людской среды» – постараться любой ценой вытеснить поэтессу из своего круга, словно вредоносное и чужеродное существо.

Лирическая героиня пребывает в абсолютном отчаянии, сравнивая себя с «камчатским медведем». Она больше не стремится приспособиться к общественному большинству, так как осознаёт, что это бесполезная затея. С особым трагизмом воспринимается признание героини в том, что даже родной русский язык неожиданно стал чужеродным: он больше не вызываем теплых чувств за границей. Ей теперь всё равно, на каком языке быть непонятой.

Героиня всё же обнаруживает истинную причину всего случившегося, отражая её одной меткой фразой: «Край меня не уберёг». В этих жестоких словах пульсирует адская боль из-за коммунистического переворота, случившегося на далёкой Родине. Именно революция смертельно ранила поэтессу, превратив её в вечную скиталицу.

Окончание произведения представляется беспросветно печальным. Теперь любой храм и дом оказываются пустыми для героини. С особой силой чувство невыносимой тоски разгорается в тот момент, когда она видит алый рябиновый куст, напоминающей о Родине.

История создания

Для русских дворян и интеллигентов революционный переворот стал сложным периодом в судьбе. Справедливо утверждать, что по сравнению со многими представителями дворянства, Цветаевой «повезло» – большевики её не убили, не опозорили, как народного врага, не сослали без суда и следствия на каторгу…

Несмотря на это «везение», жизнь поэтессы, чьи произведения не печатались, казалась столь же горькой, беспросветной и обречённой. Не видя иного спасения от горьких «плодов революции», Марина с супругом в 1922 г. уезжает в Прагу. Но, к сожалению, жизнь в эмиграции не радует её: Чехия так и не смогла стать для Цветаевой родной. Живя в Праге, она адски тоскует по родной Москве. Поэтическим выражением охватившей её ностальгии стало написанное в 1934 г. стихотворение «Тоска по Родине».

Страстно мечтая вернуться на Родину, Цветаева смогла реализовать своё желание лишь через пять лет, в 1939 г. Но, приехав в Советский Союз, поэтесса покончила с собой спустя два года. При чтении стихотворения возникает предчувствие того, что суицидальные мысли начали преследовать поэтессу ещё в эмиграции.

Жанр, направление, размер

Произведение относится к жанру лирического стихотворения. В нём поэтесса, от лица романтической героини, высказывает личные переживания, признаваясь в том, что сильно привязана к Родине, дорогим сердцу пейзажам.

Композиция

В произведении представлена простая линейная композиция:

в первой строфе Цветаева говорит о том, что ей всё равно, где чувствовать себя одинокой и несчастной;
в последней строфе Цветаева признаётся: не смотря ни на что, она испытывает сильную ностальгию по России.

Цветаева, чётко следуя от строфы к строфе, раскрывает перед читателями идею полного отчаяния и безнадёжности. И, если когда-то она искренне тосковала по покинутым родным местам, то с течением времени эта тоска стала сродни осознанному и спасительному равнодушию.

Образы и символы

В произведении Цветаева с целью донесения до читателей основной идеи создала два равноценно значимых образа:

образ лирической героини – полностью идентичен автору. Повествование ведётся от личного местоимения «Я». Лирическая героиня (Цветаева) рассказывает собственную историю, делится своими эмоциями, повествует о ностальгии по Родине, которую столь яростно старается умертвить в сердце, убедив себя, что мысли об отчем доме больше не приносят ей никакой боли. Якобы, эти мысли оставляют героиню равнодушной;
образ Родины – эмоциями и переживаниями о Родине проникнуто всё произведение. В конце стихотворения образ Родины обретает реальные очертания, воплотившись в увиденном героиней рябиновом кусте. Именно куст алой рябины становится полноценным символом России. Читателям не требуется никаких дополнительных разъяснений, чтобы понять: речь идёт именно о Родине, а вовсе не о ягодном кусте.

Темы и настроение

Главная тема стихотворения передана в самой первой строке – это ностальгическая тоска по Родине. Лирическая героиня даёт нам понять: она больше не верит в счастливое завершение своей жизненной истории, ведь поступиться собственными убеждениями и стать на сторону новой большевистской власти, она не сможет. Но это вовсе не означает, что героиня не испытывает тоски по Отчизне: она ностальгирует по тому дому, которого больше нет, и куда она никогда не сможет вернуться, хотя очень мечтает об этом. Настроенческий пафос произведения притворно-равнодушный. В нём сквозят такие чувства, как: едкий сарказм, едва сдерживаемый гнев и полное отчаяние от происходящего.

Основная идея

Основная идея стихотворения заключена в следующем утверждении: как бы долго человек не жил на чужбине, сколько бы он не старался всё забыть и стать равнодушным – он всегда будет любить свою Отчизну и страдать, разлучаясь с ней. Человек, лишившийся Родины, страдает настолько болезненно, что его душевная боль перерастает в боль реальную, физическую.

Средства выразительности

Цветаева использует широкую палитру средств выразительности с единственной целью: как можно глубже передать собственные душевные переживания. В произведении представлены следующие тропы:

Быть, по каким камням домой
Брести с кошелкою базарной
В дом, и не знающий, что — мой,
Как госпиталь или казарма.

Мне все равно, каких среди
Лиц ощетиниваться пленным
Львом, из какой людской среды
Быть вытесненной — непременно —

В себя, в единоличье чувств.
Камчатским медведём без льдины
Где не ужиться (и не тщусь!),
Где унижаться — мне едино.

Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично — на каком
Непонимаемой быть встречным!

(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен…)
Двадцатого столетья — он,
А я — до всякого столетья!

Остолбеневши, как бревно,
Оставшееся от аллеи,
Мне все — равны, мне всё — равно,
И, может быть, всего равнее —

Роднее бывшее — всего.
Все признаки с меня, все меты,
Все даты — как рукой сняло:
Душа, родившаяся — где-то.

Так край меня не уберег
Мой, что и самый зоркий сыщик
Вдоль всей души, всей — поперек!
Родимого пятна не сыщет!

Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И все — равно, и все — едино.
Но если по дороге — куст
Встает, особенно — рябина…

Другие статьи в литературном дневнике:

30.04.2021. Тоска по родине! Цветаевой
24.04.2021. КАК НА ДУХУ
13.04.2021. О вере Юрия Гагарина
11.04.2021. Мiзиночка
10.04.2021. Репост всевоzможный!
06.04.2021. А шо то за полуостров,
04.04.2021. Гузель Яхинович Познеренко -

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

В себя, в единоличье чувств.
Камчатским медведем без льдины
Где не ужиться (и не тщусь!),
Где унижаться — мне едино.

Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично, на каком
Непонимаемой быть встречным!

(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен…)
Двадцатого столетья — он,
А я — до всякого столетья!

Остолбеневши, как бревно,
Оставшееся от аллеи,
Мне все — равны, мне всё — равно;
И, может быть, всего равнее —

Роднее бывшее — всего.
Все признаки с меня, все меты,
Все даты — как рукой сняло:
Душа, родившаяся — где-то.

Так край меня не уберег
Мой, что и самый зоркий сыщик
Вдоль всей души, всей — поперек!
Родимого пятна не сыщет!

Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И всё — равно, и всё — едино.
Но если по дороге — куст
Встает, особенно — рябина…

Другие статьи в литературном дневнике:

22.05.2021. Марина Цветаева Тоска по родине.
09.05.2021. ***
02.05.2021. ***

Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично — на каком
Непонимаемой быть встречным!

(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен…)
Двадцатого столетья — он,
А я — до всякого столетья!

Остолбеневши, как бревно,
Оставшееся от аллеи,
Мне все — равны, мне всё — равно,
И, может быть, всего равнее —

Роднее бывшее — всего.
Все признаки с меня, все меты,
Все даты — как рукой сняло:
Душа, родившаяся — где-то.

Так край меня не уберег
Мой, что и самый зоркий сыщик
Вдоль всей души, всей — поперек!
Родимого пятна не сыщет!

Анализ стихотворения «Тоска по родине!» Цветаевой

Трагическая судьба М. Цветаевой фактически лишила ее родины. Поэтесса не приняла революцию, но и не предпринимала никаких действий против советской власти. Она стала лишней в коммунистической стране. Ее творчество было под запретом, стихи Цветаевой не печатались. После долгих мучительных размышлений поэтесса решила покинуть Советский Союз. Но и эмиграция не стала выходом. Цветаева продолжала остро ощущать свое одиночество и ненужность. В 1934 г. она написала стихотворение «Тоска по родине», в котором выразила свои противоречивые чувства.

Произведение проникнуто пессимизмом и болью главной героини. Она сразу же заявляет, что «тоска по родине» — совершенно ненужное и бесполезное чувство. Годы скитаний, сопровождающиеся одиночеством и непризнанием, сделали Цветаеву совершенно равнодушной. Она полностью утратила ощущение родного очага, который способен успокоить и согреть душу. Любой дом представляется ей только временным пристанищем, он может сравниться с «госпиталем» или «казармой». Домашний уют и тепло никогда больше не войдут в жизнь героини. Тысячи людей, прошедших перед ее глазами, сливаются в одну серую массу. Никто не оставил в ней какого-либо значительного впечатления. Основное свойство любой «людской среды» — вытеснить поэтессу из своего круга, как чужеродное и вредное явление.

Цветаева в отчаянии, она сравнивает себя с «камчатским медведем». Она уже не пытается приспособиться к человеческому обществу, заранее чувствуя, что это бесполезно. Очень трагично воспринимается признание поэтессы в том, что даже русский язык стал для нее чужим и не вызывает теплых чувств за границей. Да и какая разница, на каком языке быть постоянно непонятой.

Цветаева чувствует свое отторжение не только от родной земли, но и от времени. Поэтесса выброшена из общего исторического потока во «всякое столетье». Физическая оторванность привела к душевной. Ее душа родилась «где-то». Все воспоминания стерлись и стали больше не нужны.

Поэтесса все-таки находит причину случившегося. «Край меня не уберег» — в этой фразе чувствуется боль от коммунистического переворота. Цельная личность Цветаевой не терпит насилия над собой. Революция искалечила ее жизнь и превратила в вечную скиталицу.

В финале стихотворения сквозь равнодушие поэтессы прорывается искренняя отчаянная тоска по родине. Неожиданная встреча с кустом рябины наполняет душу Цветаевой потоком дорогих воспоминаний, которые она уже не в силах передать. Это глубокое чувство, хранящееся в самом сокровенном тайнике сердца, заставило ее все-таки вернуться на родину. Очень жаль, что возвращение не принесло облегчения и закончилось самоубийством поэтессы.

* * *
Есть счастливцы и счастливицы,
Петь не могущие. Им —
Слезы лить! Как сладко вылиться
Горю — ливнем проливным!

Чтоб под камнем что-то дрогнуло.
Мне ж — призвание как плеть —
Меж стенания надгробного
Долг повелевает — петь.

Пел же над другом своим Давид,
Хоть пополам расколот!
Если б Орфей не сошел в Аид
Сам, а послал бы голос

Свой, только голос послал во тьму,
Сам у порога лишним
Встав, — Эвридика бы по нему
Как по канату вышла…

Как по канату и как на свет,
Слепо и без возврата.
Ибо раз голос тебе, поэт,
Дан, остальное — взято.

Ноябрь — декабрь 1934

* * *
А всe же спорить и петь устанет
И этот рот!
А всe же время меня обманет
И сон — придет.

И лягу тихо, смежу ресницы,
Смежу ресницы.
И лягу тихо, и будут сниться
Деревья и птицы.

* * *
А всему предпочла
Нежный воздух садовый.
В монастырском саду,
Где монашки и вдовы,

— И монашка, и мать —
В добровольной опале,
Познаю благодать
Тишины и печали.

Благодать ремесла,
Прелесть твердой основы
— Посему предпочла
Нежный воздух садовый.

В неизвестном году
Ляжет строго и прямо
В монастырском саду —
Многих рыцарей — Дама,

Что казне короля
И глазам Казановы —
Что всему предпочла
Нежный воздух садовый!

15 октября 1918

* * *
А была я когда-то цветами увенчана
И слагали мне стансы — поэты.
Девятнадцатый год, ты забыл, что я женщина.
Я сама позабыла про это!

Скажут имя мое — и тотчас же, как в зеркале
. . . . . . . . . . . . .
И повис надо мной, как над брошенной церковью,
Тяжкий вздох сожалений бесплодных.

Так, в. Москве погребенная заживо,
Наблюдаю с усмешкою тонкой,
Как меня — даже ты, что три года охаживал! -
Обходить научился сторонкой.

Молитва

Христос и Бог!
Я жажду чуда
Теперь, сейчас, в начале дня!
О, дай мне умереть, покуда
Вся жизнь как книга для меня.

Ты мудрый, ты не скажешь строго: -
«Терпи, еще не кончен срок».
Ты сам мне подал — слишком много!
Я жажду сразу — всех дорог!

Всего хочу: с душой цыгана
Идти под песни на разбой,
За всех страдать под звук органа
И амазонкой мчаться в бой;

Гадать по звездам в черной башне,
Вести детей вперед, сквозь тень.
Чтоб был легендой — день вчерашний,
Чтоб был безумьем — каждый день!

Люблю и крест, и шелк, и каски,
Моя душа мгновений след.
Ты дал мне детство — лучше сказки
И дай мне смерть — в семнадцать лет!

Таруса, 26 сентября 1909

* * *
Даны мне были и голос любый,
И восхитительный выгиб лба.
Судьба меня целовала в губы,
Учила первенствовать Судьба.

Устам платила я щедрой данью,
Я розы сыпала на гроба.
Но на бегу меня тяжкой дланью
Схватила за волосы Судьба!

Петербург, 31 декабря 1915

* * *
До убедительности, до
Убийственности — просто:
Две птицы вили мне гнездо:
Истина и Сиротство.

Мой день беспутен и нелеп:
У нищего прошу на хлеб,
Богатому даю на бедность,

В иголку продеваю — луч,
Грабителю вручаю — ключ,
Белилами румяню бледность.

Мне нищий хлеба не дает,
Богатый денег не берет,
Луч не вдевается в иголку,

Грабитель входит без ключа,
А дура плачет в три ручья —
Над днем без славы и без толку.

* * *
Мое убежище от диких орд,
Мой щит и панцирь, мой последний форт
От злобы добрых и от злобы злых -
Ты — в самых ребрах мне засевший стих!

16 августа 1918

* * *
Если душа родилась крылатой -
Что ей хоромы — и что ей хаты!
Что Чингис-Хан ей и что — Орда!
Два на миру у меня врага,
Два близнеца, неразрывно-слитых:
Голод голодных — и сытость сытых!

18 августа 1918

* * *
Что другим не нужно — несите мне:
Всё должно сгореть на моем огне!
Я и жизнь маню, я и смерть маню
В легкий дар моему огню.

Пламень любит легкие вещества:
Прошлогодний хворост — венки — слова.
Пламень пышет с подобной пищи!
Вы ж восстаньте — пепла чище!

Птица-Феникс я, только в огне пою!
Поддержите высокую жизнь мою!
Высоко горю и горю дотла,
И да будет вам ночь светла.

Ледяной костер, огневой фонтан!
Высоко несу свой высокий стан,
Высоко несу свой высокий сан -
Собеседницы и Наследницы!

2 сентября 1918

Лицо без обличия.
Строгость. — Прелесть.
Всe ризы делившие
В тебе спелись.

Листвою опавшею,
Щебнем рыхлым.
Всe криком кричавшие
В тебе стихли.

Победа над ржавчиной-
Кровью — сталью.
Всe навзничь лежавшие
В тебе встали.

1 сентября 1922

Нищих и горлиц
Сирый распев.
То не твои ли
Ризы простерлись
В беге дерев?

Книги и храмы
Людям отдав — взвился.
Тайной охраной
Хвойные мчат леса:

- Скроем! — Не выдадим!

Следом гусиным
Землю на сон крестил.
Даже осиной
Мчал — и ее простил:
Даже за сына!

Нищие пели:
- Темен, ох темен лес!
Нищие пели:
- Сброшен последний крест!
Бог из церквей воскрес!

4 сентября 1922

О, его не привяжете
К вашим знакам и тяжестям!
Он в малейшую скважинку,
Как стройнейший гимнаст.

Разводными мостами и
Перелетными стаями,
Телеграфными сваями
Бог — уходит от нас.

О, его не приучите
К пребыванью и к участи!
В чувств оседлой распутице
Он — седой ледоход.

О, его не догоните!
В домовитом поддоннике
Бог — ручною бегонией
На окне не цветет!

Все под кровлею сводчатой
Ждали зова и зодчего.
И поэты и летчики -
Всe отчаивались.

Ибо бег он — и движется.
Ибо звездная книжища
Вся: от Аз и до Ижицы, -
След плаща его лишь!

* * *
Я счастлива жить образцово и просто:
Как солнце — как маятник — как календарь.
Быть светской пустынницей стройного роста,
Премудрой — как всякая Божия тварь.

* * *
Кто создан из камня, кто создан из глины, -
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело — измена, мне имя — Марина,
Я — бренная пена морская.

Кто создан из глины, кто создан из плоти -
Тем гроб и надгробные плиты. -
В купели морской крещена — ив полете
Своем — непрестанно разбита!

Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети
Пробьется мое своеволье.
Меня — видишь кудри беспутные эти? -
Земною не сделаешь солью.

Дробясь о гранитные ваши колена,
Я с каждой волной — воскресаю!
Да здравствует пена — веселая пена -
Высокая пена морская!

Поэты

1.
Поэт — издалека заводит речь.
Поэта — далеко заводит речь.

Планетами, приметами, окольных
Притч рытвинами… Между да и нет
Он даже размахнувшись с колокольни
Крюк выморочит… Ибо путь комет —

Поэтов путь. Развеянные звенья
Причинности — вот связь его! Кверх лбом —
Отчаетесь! Поэтовы затменья
Не предугаданы календарём.

Он тот, кто смешивает карты,
Обманывает вес и счёт,
Он тот, кто спрашивает с парты,
Кто Канта наголову бьёт,

Кто в каменном гробу Бастилий
Как дерево в своей красе.
Тот, чьи следы — всегда простыли,
Тот поезд, на который все
Опаздывают…
‎— ибо путь комет

Поэтов путь: жжя, а не согревая.
Рвя, а не взращивая — взрыв и взлом —
Твоя стезя, гривастая кривая,
Не предугадана календарём!
--
В каменном гробу Бастилий… — Имеется в виду Андре Шенье, заточённый в Бастилию

2.
Есть в мире лишние, добавочные,
Не вписанные в окоём.
(Нечислящимся в ваших справочниках,
Им свалочная яма — дом).

Есть в мире полые, затолканные,
Немотствующие — навоз,
Гвоздь — вашему подолу шёлковому!
Грязь брезгует из-под колёс!

Есть в мире мнимые, невидимые:
(Знак: лепрозариумов крап!)
Есть в мире Иовы, что Иову
Завидовали бы — когда б:

Поэты мы — и в рифму с париями,
Но выступив из берегов,
Мы бога у богинь оспариваем
И девственницу у богов!

3.
Что же мне делать, слепцу и пасынку,
В мире, где каждый и отч и зряч,
Где по анафемам, как по насыпям —
Страсти! где насморком
Назван — плач!

Что же мне делать, ребром и промыслом
Певчей! — как провод! загар! Сибирь!
По наважденьям своим — как пó мосту!
С их невесомостью
В мире гирь.

Что же мне делать, певцу и первенцу,
В мире, где наичернейший — сер!
Где вдохновенье хранят, как в термосе!
С этой безмерностью
В мире мер?!
22 апреля 1923

* * *
Русской ржи от меня поклон,
Ниве, где баба застится.
Друг! Дожди за моим окном,
Беды и блажи на сердце.

Ты, в погудке дождей и бед -
То ж, что Гомер в гекзаметре.
Дай мне руку — на весь тот свет!
Здесь — мои обе заняты.

7 мая 1925
Вшеноры

* * *
Никуда не уехали — ты да я -
Обернулись прорехами — все моря!
Совладельцам пятерки рваной -
Океаны не по карману!

Нищеты вековечная сухомять!
Снова лето, как корку, всухую мять!
Обернулось нам море — мелью:
Наше лето — другие съели!

С жиру лопающиеся: жир — их "лоск",
Что не только что масло едят, а мозг
Наш — в поэмах, в сонатах, в сводах:
Людоеды в парижских модах!

Нами — лакомящиеся: франк — за вход.
О, урод, как водой туалетной — рот
Сполоснувший — бессмертной песней!
Будьте прокляты вы — за весь мой

Стыд: вам руку жать, когда зуд в горсти, -
Пятью пальцами — да от всех пяти
Чувств — на память о чувствах добрых -
Через все вам лицо — автограф!

1932 — лето 1935
Фавьер

Родина

О, неподатливый язык!
Чего бы попросту — мужик,
Пойми, певал и до меня:
- Россия, родина моя!

Но и с калужского холма
Мне открывалася она -
Даль, — тридевятая земля!
Чужбина, родина моя!

Даль, прирожденная, как боль,
Настолько родина и столь -
Рок, что повсюду, через всю
Даль — всю ее с собой несу!

Даль, отдалившая мне близь,
Даль, говорящая: "Вернись
Домой!"
Со всех — до горних звёзд -
Меня снимающая мест!

Недаром, голубей воды,
Я далью обдавала лбы.

Ты! Сей руки своей лишусь, -
Хоть двух! Губами подпишусь
На плахе: распрь моих земля -
Гордыня, родина моя!

* * *
Вскрыла жилы: неостановимо,
Невосстановимо хлещет жизнь.
Подставляйте миски и тарелки!
Всякая тарелка будет — мелкой,
Миска — плоской.

Через край — и мимо -
В землю черную, питать тростник.
Невозвратимо, неостановимо,
Невосстановимо хлещет стих.

* * *
Тоска по родине! Давно
Разоблаченная морока!
Мне совершенно все равно -
Где совершенно одинокой

Мне все равно, каких среди
Лиц — ощетиниваться пленным
Львом, из какой людской среды
Быть вытесненной — непременно -

Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично — на каком
Непонимаемой быть встречным!

(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен. )
Двадцатого столетья — он,
А я — до всякого столетья!

Остолбеневши, как бревно,
Оставшееся от аллеи,
Мне все — равны, мне всё — равно,
И, может быть, всего равнее -

Роднее бывшее — всего.
Все признаки с меня, все меты,
Все даты — как рукой сняло:
Душа, родившаяся — где-то.

Так край меня не уберег
Мой, что и самый зоркий сыщик
Вдоль всей души, всей — поперек!
Родимого пятна не сыщет!

Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И всё — равно, и всё — едино.
Но если по дороге — куст
Встает, особенно — рябина.

* * *
Знаю, умру на заре! На которой из двух,
Вместе с которой из двух - не решить по заказу!
Ах, если б можно, чтоб дважды мой факел потух!
Чтоб на вечерней заре и на утренней сразу!

Пляшущим шагом прошла по земле!- Неба дочь!
С полным передником роз!- Ни ростка не наруша!
Знаю, умру на заре!- Ястребиную ночь
Бог не пошлет по мою лебединую душу!

Нежной рукой отведя нецелованный крест,
В щедрое небо рванусь за последним приветом.
Прорезь зари - и ответной улыбки прорез.
- Я и пред Божьим престолом предстану поэтом.*

Дорогие друзья, наш проект существует исключительно благодаря вашей поддержке.

Читайте также: