Такой поэт как рубцов и есенин

Обновлено: 27.03.2024

Общие темы у поэтов: тема родины, природы, судьбы человека.

Объединяет мироощущение поэтов внутренняя гармония, воплощённая в стихах, нераздельность чувства и мысли. Они воспевали радость жизни, но сквозными нитями их поэзии были грусть, печаль, сознание скоротечности бытия.
Милая, мне скоро будет тридцать,

Рубцов и Есенин воспели образ березы, как символ Руси, который дорог каждому русскому человеку.

Русь моя, люблю твои березы!

С первых лет я с ними жил и рос.

Потому и набегают слезы

На глаза, отвыкшие от слез.

(«Берёза»)
Многие критики указывают на прямую связь творчества Рубцова с поэзией Есенина. В основном эта связь в гораздо большей степени присуща ранним, даже юношеским стихам Николая Рубцова. Какое-то время поэзия Есенина была для Рубцова своего рода синонимом поэзии вообще; Есенин как бы открыл ему самый мир поэтического творчества.

И земля милей мне с каждым днём,

Оттого и сердцу стало сниться,

Что горю я розовым огнём.

Нет, не кляну я мелькнувшую мимо удачу,

Нет, не жалею, что скоро пройдут пароходы.

Что ж я стою у размытой дороги и плачу?

Плачу о том, что прошли мои лучшие годы.

"Чувство родины - основное в моем творчестве",---
писал С. А. Есенин.

И действительно, о чем бы ни писал поэт, всё было согрето
всеобъемлющим чувством любви и нежности
к простой деревенской жизни с её заботами, тревогами
и радостями.

После него в русскую литературу пришло новое поколение
поэтов “деревни”, и среди многих имен особенно выделяется
имя Николая Рубцова.

Николай Рубцов заявил о себе во второй половине
60-х годов XX столетия.
Поэт воспевал родину-Русь, её природу и историю, людей,
их духовный мир, нравственные ценности, красоту и любовь.
Но главной темой всегда оставалась его “малая родина”
с её бледными северными красками.

Как и в поэзии Сергея Есенина, в стихотворениях Николая Рубцова
мы видим многоликую красоту деревенской жизни, её душу,
которая неотделима от человеческой судьбы, от человеческой души,
и картины природы всегда так удивительно соответствуют
душевному состоянию лирического героя.

Н. Рубцов высоко отзывался о поэзии С. Есенина:

Слухи были глупы и резки:
Кто такой, мол, Есенин Серега,
Сам суди: удавился с тоски
Потому, что он пьянствовал много.

Да, недолго глядел он на Русь
Голубыми глазами поэта.
Но была ли кабацкая грусть?
Грусть, конечно, была… Да не эта!

Версты все потрясенной земли,
Все земные святыни и узы
Словно б нервной системой вошли
В своенравность есенинской музы!

Это муза не прошлого дня.
С ней люблю, негодую и плачу.
Много значит она для меня,
Если сам я хоть что-нибудь значу.

Николай Рубцов, небольшой поэт, Есенин , от которого Рубцов шел, несравненно одареннее и масштабнее Рубцова. Но Рубцов очень чистый, целомудренный поэт . У Есенина встречается лукавство в стихах, этическая двусмысленность , которую не встретишь у Рубцова. Такая же у Рубцова и природа, отрешенная, погруженная в Бога, сосредоточенная в своей идее, в своем одновременно отражающем , и отразившемся покое, меж которыми, как свет райской зари меж деревьями, колеблется неуловимое святое равновесие. Это равновесие прошлых поколений, которыми пропитан русский пейзаж, и настоящего времени поэта, хотя, в природе у Рубцова почти нет чувства времени. Его природа вечна и пространственная, напоминая пейзажи Левитана. У Есенина же природа более чувственная, более легкая, изящная и динамичная . Голос Есенина звонок, а голос Рубцова приглушен. Есенинское лирическое я - активно. Я же Рубцова пассивно, активно у него только я русской земли, соборное я. Может быть, Рубцова и Есенина можно было сравнить как святого отшельника и ангела, если бы, из Николая Рубцова получился православный святой, а Есенин был ангелом.

* * *
Помню, как тропкой,
едва заметной
В густой осоке, где утки крякали,
Мы с острогой ходили летом
Ловить налимов
под речными корягами.
Поймать налима не просто было.
Мало одного желания.
Мы уставали, и нас знобило
От длительного купания,
Но мы храбрились:— Рыбак не плачет!—
В воде плескались
до головокружения
И наконец на песок горячий
Дружно падали в изнеможении!
И долго после мечтали лежа
О чем–то очень большом и смелом,
Смотрели в небо, и небо тоже
Глазами звезд
на нас смотрело.
.

Зачем ты, ива, вырастаешь
Над судоходною рекой
И волны мутные ласкаешь
Как будто нужен им покой?
Преград не зная и обходов,
Как шумно, жизнь твою губя,
От проходящих пароходов
Несутся волны на тебя!
А есть укромный край природы,
Где могут, родственно звуча,
В тени струящиеся воды
На ласку лаской отвечать.
Николай Рубцов

С моста идет дорога в гору.
А на горе - какая грусть!-
Лежат развалины собора,
Как будто спит былая Русь.
Былая Русь! Не в те ли годы
Наш день, как будто у груди,
Был вскормлен образом свободы,
Всегда мелькавшей впереди!
Какая жизнь отликовала,
Отгоревала, отошла!
И все ж я слышу с перевала,
Как веет здесь, чем Русь жила.
Все так же весело и властно
Здесь парни ладят стремена,
По вечерам тепло и ясно,
Как в те былые времена.

Только 35 лет прожил на свете неприкаянный скиталец Николай Рубцов. Но пережитого горя хватило бы на несколько жизней. А стихов - живописных, добрых, простых и чарующих - на многие поколения вдохновенных читателей.

Его задушила женщина, которую он называл любимой.

"Неприкаянный сызмальства"

Есть у Рубцова стихотворение "В горнице моей". А в нём строки:

Красные цветы мои

В садике завяли все.

Ещё ребёнком, пока рос в вологодском селе, он выращивал в садике красный цветочек (как в сказке Аксакова). Когда Коле было шесть лет, мама умерла и мальчик положил цветок на могилу. Это было в 42-м. Тогда же умерла от голода и его сестрёнка. Отец считался погибшим на фронте, и Колю с братом отправили в детский дом. Пребывание здесь оставило в душе тёплые воспоминания: он старательно учился, его любили. Хоть и жили впроголодь, но все были дружны.

(Отец после ранения вернулся в Вологду в 1944, но сына найти не смог. Они встретились только в 1955-м. У отца была другая семья, и встреча получилась не совсем родственной. Потом в 1962-м, уезжая поступать в Литинститут, Николай проведал отца: тот уже умирал от рака.)

1962 год для поэта был насыщен событиями. Тогда он познакомился с Генриеттой Меньшиковой - она была завклубом в селе Никольском (там Коля когда-то жил в детдоме), куда молодой поэт приезжал повидаться с одноклассниками, отдохнуть, побыть наедине со своей лирой. Была любовь, была свадьба (без похода в ЗАГС), рождение дочки Леночки. Но "как разные птицы", они не могли жить "на одном берегу": он уехал учиться, она осталась в Никольском.

Сегодня Елена Рубцова живет в Санкт-Петербурге и является активным участником и инициатором многих Рубцовских мероприятий.

Сегодня Елена Рубцова живет в Санкт-Петербурге и является активным участником и инициатором многих Рубцовских мероприятий.

"Она звенит - её не остановишь!"

В Литинституте Рубцову тоже пришлось несладко. Его несколько раз исключали "за строптивый характер" , потом восстанавливали.

Он шёл в поэзии путём "тихого лирика", считая себя преемником Сергея Есенина.

02.02.2012 13:39 | |

ХХ век дал России много поэтов — замечательных, интересных, хороших, великих, общепризнанных, полузабытых и забытых вовсе, всяких.
Но лишь двое стали воистину народными — Есенин и Рубцов. Оба стали любовью России, символами.
Иной человек, может, и не читал Есенина (ну, песню про клён-то всякий вспомнит), а спроси: «Любишь?» «Люблю», — ответит. И ответит искренне.
Находились и находятся, конечно, и такие, что открыто говорят: «Не люблю». Таких и русскими-то не считают, да и они об этом не жалеют. Но это всё-таки редко. Чаще — прилюдно в любви к ним признаётся, а тайно ненавидит. Всю Россию ненавидит, ну, и Есенина с Рубцовым, как её выразителей.
И всё же, за редкими исключениями, любят их, любят как никаких других поэтов.
В чём же дело-то? Почему именно они — избранники?
Мне кажется так: оба не только стихи прекрасные писали (у обоих, кстати, при желании, можно раскопать и слабые стихи), но и прожили судьбу своего народа в своё время и отразили эту судьбу и в своих стихах и в жизнях, судьбах своих.
Есенин предсказал и в стихах и в жизни исход крестьян из деревни и вырождение их в городах. С какой любовью о деревне писал (ну, например: «Там, где капустные грядки красной водой поливает восход, кленёночек маленький матке зелёное вымя сосёт».) А что в городе? «Москва кабацкая», «Исповедь хулигана»…
У Есенина всё же был крепкий деревенский тыл («Ты жива ещё, моя старушка…») У Рубцова и этого не было. По-настоящему деревенским человеком он никогда не был. Детство в детском доме, пусть и деревенском, это не детство в семье. Да и семья-то была, видимо, городская. Родители в Вологде жили, в Емецке, где и родился мальчик Коля, и отца он потом опять же в Вологде нашёл…
Рубцов отразил в поэзии и прожил сиротскую и бездомную русскую судьбу. Может, кому-то это покажется «слишком», но — всё это нынешнее «бомжевание», Рубцов предсказал и прожил ещё в 60-е — 70-е годы.
Есенин показал начало (не явления, а понимания явления), смены архаической, крестьянской, деревенской культуры машинизацией, индустриализацией. «Милый, милый, смешной дуралей. Ну куда ты, куда ты гонишься? Неужель ты не знаешь, что живых коней заменила стальная конница».
Рубцов уже жил в этом процессе, да ещё не укореннённый сам-то ни в деревне, ни в городе. «Меня всё терзают грани меж городом и селом». И совсем уж пронзительно: «Не купить мне избу над оврагом и цветы не выращивать мне». Хотя мог бы уже и домишко купить, гонорары уже позволяли. Мог бы купить, а жить бы не смог в том доме… И не смог!
Алексей Башкиров, автор лирических миниатюр, в одной из них хорошо написал: «И Рубцов и Есенин погибли в городах, в родных полях их никто бы и пальцем не тронул». Верно. Но не жилось им в полях-то! Вот в чём дело-то. Никто же не гнал их в города — под архангельский дождик или в Москву кабацкую… Да и многое, кажется сами себе выдумали, все эти страдания… Но не выдумали! Потому что душа есть, и душа — болит. А у поэта особенно — за всё и за всех болит. Воистину: «Никто же их не бияше, сами ся мучаху». И в этом тоже наше, русское, отразили. И за это их любим.
Пили оба. Чем и дали повод для обвинений в пьянстве и алкоголизме. Обвиняют. Есть такие любители, даже из числа «ведов». Но скажите, поборники трезвости, может ли русский, да к тому же поэт, написав, ну, например: «…нёс я за гробом матери аленький свой цветок», — не садануть стакан. Может, конечно, и не садануть. Но какое же усилие надо для этого приложить… Пьянство, конечно, беда. Наша, русская. Ну, что ж — и здесь они наши.
«Скандалы». Оба отметились. Есенин и нарочито славу «скандалиста» о себе поддерживал (ну, хотелось ему так), о Рубцове «свидетельства» имеются… Да что ж за скандалы-то, если под суд не попали? Рубцов, кажется, раз пятнадцать суток отсидел… И это скандалисты и хулиганы. Тут уж больше легенды, не на пустом месте, конечно, родившиеся…
Один нынешний вологодский журналист, тоже «ведом» себя считающий, прямо написал в газете местной: «…надо обязательно различать Рубцова поэта и Рубцова человека». Поэт, мол, великий, а человек — «мягко выражаясь, не образец для подражания». Будто бы сам этот «вед» — образец чистейшей прелести. И будто бы Рубцов шизофреник какой-то раздвоением личности страдавший. Нет — Рубцов-поэт от Рубцова-человека неотделим. И Есенин также. И неотделимость эту они доказали своими песнями, своими судьбами, гибелью своей… Вот с такими, как тот журналист-«рубцововед», Рубцов, конечно, в драку лез. Потому что мы, русские, не любим таких… (ладно, не буду ругаться).
И перед обоими, как по большому счёту перед каждым русским, стоял главный вопрос — вопрос веры.
Есенин вначале всеобщего безверия, официально провозглашённого, и, надо признать, в довольно большой части народа поддержку получившего (причины этого — отдельная большая тема), писал: «Стыдно мне, что я в Бога верил, горько мне, что не верю теперь». Значит, всё же верил. Но как уже изломана вера та была!
Рубцов же родился и жил в эпоху побеждающего (официально) атеизма (да ещё жил-то в детдоме, где даже семейного или какого-нибудь соседского влияния религиозного не мог испытать).
Но ведь вера-то на самом деле из жизни народной никуда и не уходила, оставалась она и в повседневной жизни, в деревнях особенно — и иконы были в домах, и в церковь ходили, и детей крестили; и в литературе русской, конечно, оставалась она (куда ж её денешь-то!), а литературу-то во всех школах учили. Да ведь и душа-то, душа-то — живая, Бога всегда знающая. Вот и слышал Николай Рубцов «незримых певчих пенье хоровое», и хотя еще не жалел о «растоптанной царской короне», но жалел о «разрушенных белых церквях». Ведь не как о памятниках архитектуры жалел. И знал, что «всякому на Руси памятник добрый — крест».
И тут, в главном, они наши, свои, родные…
И всё же — были ведь Блок, Маяковский, Пастернак, Заболоцкий, Твардовский (в «Василии Тёркине» приблизился он к народной славе, но, будем честными, ни до есенинской ни до рубцовской славы и всенародной любви не дотягивает), Передреев, Бродский в конце концов (всякий может расширить этот список по своему разумению и вкусу). Но двое — Есенин и Рубцов — любовь наша, безоглядная и всепрощающая любовь… Почему они-то? Тайна сия велика есть. И в тайне этой — великая милость Божия к нам, русским. Милость подобная той, что не позволила Пушкину (первой, иногда и неосознаваемой даже, любви нашей) стать ни убийцей, ни самоубийцей.

26.11.2011 14:08 | |

Однажды у меня был разговор с одной женщиной. Я спросил у нее, кого из великих поэтов она хотела бы увидеть сейчас, и перечислил ей из девятнадцатого века Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Тютчева, Фета и двадцатого — Есенина, Блока и, на всякий случай, Маяковского. Она ответила: «Позовите Есенина».

Припомнилось, как я был у Есенина.

Когда я был в Рязани, ко мне пришел секретарь Союза писателей. В разговоре он спросил у меня: «Скажи в двух словах, зачем ты приехал в Рязань?» Я сказал одним словом: «В Константинове».

Все рязанское писательское общество решило ехать со мной. Искали машину, но нам никто ее не давал. Тогда достали какую-то машину с открытым верхом. Нас было одиннадцать человек, мест не хватало. Кое-кто чуть не плакал.

От Рязани до Константинова два часа езды. Это вот такой же смутной порой: ни зима, ни весна, ни лето. Вот как сейчас.

Приехали в Константиново. В домик Есенина нас сопровождала пожилая женщина. Вообще-то он был закрыт. Нам, как почетным гостям, предложили попить из ковша, из которого, как сказали, пил Есенин. И когда я пил, кто-то сказал: «Да Есенин тоже был грубый и вообще. » И тогда эта женщина сказала: «Да нет, он был очень нежный и скромный».

На домике было написано: «Здесь родился русский поэт Есенин». Потом нам подали книгу посетителей. Первым эту книгу взял я и написал: «Приходил поклониться родине Есенина». А им сказал: «Что хотите, то и пишите». И тогда весь рязанский Союз писателей подписался под моими словами. И никто ни слова не добавил.

СЕРГЕЙ ЕСЕНИН

Слухи были глупы и резки:
Кто такой, мол, Есенин Серега,
Сам суди: удавился с тоски
Потому, что он пьянствовал много.

Да, недолго глядел он на Русь
Голубыми глазами поэта.
Но была ли кабацкая грусть?
Грусть, конечно, была. Да не эта!

Версты все потрясенной земли,
Все земные святыни и узы
Словно б нервной системой вошли
В своенравность есенинской музы!

Это муза не прошлого дня.
С ней люблю, негодую и плачу.
Много значит она для меня,
Если сам я хоть что-нибудь значу.

ПОСЛЕДНЯЯ ОСЕНЬ

Его увидев, люди ликовали,
Но он-то знал, как был он одинок.
Он оглядел собравшихся в подвале,
Хотел подняться, выйти. и не смог!

И понял он, что вот слабеет воля,
А где покой среди больших дорог?!
Что есть друзья в тиши родного поля,
Но он от них отчаянно далек!

И в первый раз поник Сергей Есенин,
Как никогда, среди унылых стен.
Он жил тогда в предчувствии осеннем
Уж далеко не лучших перемен.

1968 Рубцов Николай Михайлович (1936-1971), русский поэт. Родился 3 января 1936 в поселке Емецк Архангельской области; сын погибшего в войну политработника, с 6 лет потерял и отца, и мать, а также был разлучен со своими братьями и сестрами. воспитывался в детском доме в Вологодской области. Учился в лесотехническом техникуме г. Тотьма. С 16 лет скитался по стране, был библиотекарем, кочегаром на рыболовном судне, нес срочную службу на Северном флоте, работал в Ленинграде на Кировском заводе (кочегаром, слесарем). В 1962-1969 учился в Литературном институте им. М. Горького.
Печататься Николай Рубцов начал с 1962 года. Опубликовал сборники «Лирика» (1965), «Звезда полей» (1967), «Душа хранит» (1969), «Сосен шум» (1970), «Зеленые цветы» (1971). Посмертно издан последний стихотворный сборник Николая Рубцова «Подорожники» (1976). В сложной, тонко разработанной структуре поэзии Рубцова, многообразной ритмически и лексически, привлекают свежесть и острота восприятия, сопоставимая с художественным видением раннего В.В. Маяковского, философичность, заставляющая вспоминать о лирике Ф.И. Тютчева, фольклорная образность в духе поэтики С. А. Есенина («Топ да топ от кустика до кустика…» — стих. «Подорожники»), субъективно-эмоциональное ощущение постоянной связи с природой, родственное фетовскому. Сам поэт так определял свое творческое кредо (стихотворение «Я переписывать не стану»):

Я переписывать не стану
Из книги Тютчева и Фета,
Я даже слушать перестану
Того же Тютчева и Фета…
Но я у Тютчева и Фета
Проверю искреннее слово,
Чтоб книгу Тютчева и Фета
Продолжить книгою Рубцова

В критике (первым открыл и дал адекватную оценку его поэзии В. В. Кожинов) справедливо отмечалось, что постоянная тема деревни у Николая Рубцова — не самоцель, а форма поэтического мышления о мире в целом («В деревне виднее природа и люди… Виднее… на чем поднималась великая Русь»). Национальный характер творчества Рубцова проявляется не только в том, что в его стихах звучат мотивы русской природы и русской истории (стихотворения «Видение на холме», «О Московском Кремле» и др.), встают образы А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя и Ф. М. Достоевского, А. А. Фета и С. А. Есенина, современных отечественных поэтов (стихотворения «О Пушкине», «Последняя осень» — о Есенине, «Сергей Есенин», «Последняя ночь» — о Д. Б. Кедрине, и др.). Национален сам лирический герой Рубцова, с его исповедальностью и мужественной самоиронией, удалью и нежностью, жизнелюбием и тоской, с всеохватностью приятия мира и катастрофическим ощущением непонятости и внутреннего одиночества, с неизменным при этом осознанием «корневой» связи своей судьбы с судьбой России.
Поэт занимался также художественными переводами.

В одном из своих стихотворений он пророчески написал:

Я умру в крещенские морозы,
Я умру, когда трещат березы.

Он погиб случайно, во время семейной ссоры со своей гражданской женой Людмилой Дербиной. Это было 19 января 1971 года в Вологде, в Крещение. На этот день была назначена регистрация их брака.

Читайте также: