Маски лица для чего что символизируют

Обновлено: 28.03.2024

Помните сказку о незадачливой принцессе по прозвищу «Ослиная шкура»? Одна из вариаций на тему Золушки. Скрываясь от жестокой мачехи, принцесса прячется в Ослиную шкуру и благополучно сбегает из дворца. В таком виде никто ее не узнает. Однако не узнает ее и принц, с которым она встретилась в этом новом облике. Заканчивается сказка хорошо: принцесса избавляется от Ослиной шкуры, принц в нее все-таки влюбляется, не обходится в этой сказке и без вмешательства фей… все как полагается.

Но давайте подумаем – а что из себя представляет Ослиная шкура? Что это, как не маска, за которую принцесса прячется в опасный для себя момент. Новый «имидж» принцессы сыграл свою роль, но оказывается, однажды обратившись к спасительной маске, принцесса оказалась в ее власти. Этот сюжет мне кажется очень символичным и глубоким. Поскольку в нашей реальной жизни мы часто сталкиваемся с ним, хотя это может и не бросаться в глаза. Эффект маски воплощается незаметно, исподволь, шаг за шагом завоевывая все новое пространство в нашей индивидуальной психической реальности.

Так как это происходит?

Что такое маска с точки зрения психологии? В истории человечества маска как культурный феномен появилась еще в первобытную эпоху. В архаических культурах маска занимает особое положение в обрядовых действах и магических практиках. Маска наделялась мистической силой, трансформирующей силой, связанной с тотемными животными или миром духов. Считалось, что маска может передавать эту силу тому, кто ее надевает. Почему? Что в ней такого особенного?

Одно из важнейших психологических качеств маски в символическом пространстве – это обезличивание. Стирание границ, деиндивидуализация. В древних мистериях это трансгрессивное качество использовалось для перехода в другое, измененное состояние сознания. Лицо – важнейшая часть тела в социальной коммуникации. Образ или проекция человеческого лица особенно сильно ассоциируются с нашей индивидуальностью, набором отличительных качеств и свойств нашей личности.

Надевая маску, человек с одной стороны символически освобождается от социально обусловленных качеств и статусов. С другой стороны, чувствует себя защищенным. Маска прячет его лицо: буквально скрывая черты лица и, возможно, взгляд. Символически маска снимает ответственность за его действия, слова, поступки, скрывая личность.

Здесь интересно вспомнить о таком парадоксе, что слова «личность» и «персона» происходят от устаревшего обозначения маски: «личина» старорусское и «persona» латинское.

Личность человека обусловлена социальными контактами и опытом. Мы вынуждены жить, взаимодействуя с внешним миром, с другими людьми. Иначе человек перестает быть человеком.

Таким образом, освобождаясь от ограничений предыдущего жизненного опыта, древний человек мог за краткий миг в состоянии транса развить в себе новые качества, стать кем-то другим, получить доступ к энергии своего тотема или рода, коллективному бессознательному, если угодно. Такое воздействие усиливалось использованием танца, ритмичной музыки и даже психотропных веществ. Например, первобытные охотники исполняли ритуальный танец в масках, предвещавший удачную охоту. По сути, они задействовали скрытые ресурсные силы своей психики, настраиваясь заранее на успех и аккумулируя в себе через совместное действие необходимые качества: отвагу, силу, ловкость и пр. Известно, что эмоциями легко «заражаться» в коллективе, в компании, в толпе. На этом построены все карнавальные и праздничные шествия…

Проходят века, и маска постепенно проникает в светское пространство через те самые народные карнавальные праздники и, в первую очередь, через театр. Постепенно образ маски становится привычным и простым, в современном мире сакральное таинство сменяется детскими утренниками… Сейчас маска является атрибутом скорее светского праздника или сферы детства.

Однако феномен маски глубже, он выходит за рамки предметного мира. Помните театр Дель Арто и его персонажей? Бойкий Арлекин, грустный Пьеро, кокетливая Коломбина, солидный Пончинелло… Что это, как не отражение большого мира и его социальных отношений в маленьком театральном микрокосме? Что такое эти гротескные персонажи как не маски? А теперь вспомним бессмертные слова У. Шекспира о том, что весь мир – театр, а люди в нем – актеры.

Феномен маски остался жить в символическом пространстве социально-ролевого поведения. В этом контексте сразу приходит на ум известный американский психоаналитик Э. Берн, автор в высшей степени поучительных бестселлеров психологического мира «Игры, в которые играют люди» и «Люди, которые играют в игры».

Итак, мы возвращаемся к теме формирования личности, которое происходит во взаимодействии с другими людьми, социальными структурами. Через ролевую игру и подражание ребенок обучается социальным отношениям, развивается, познает мир. Взрослея, мы вроде бы оставляем игры в детстве, однако на самом деле, продолжаем использовать тот же принцип подражания и ролевого поведения в жизни. Мы исполняем разные «роли» на работе, дома, с друзьями, с родителями и незнакомцами, в административных учреждениях и в торговых центрах… Почему? Иногда ролевое поведение просто избавляет нас от лишних хлопот, когда знаешь заранее чего от тебя ждут, кажется проще выполнить это, например, на работе, в офисе. Есть служебная инструкция и четкие правила действий всех участников события… Кроме того, всегда есть некий усвоенный в течение жизни идеальный образ поведения. И мы обычно пытаемся к нему приблизиться. Таким образом, в целом этот процесс может быть позитивным: вроде как мы развиваем себя, работаем над собой, доводим до совершенства…

И тут-то мы и попадаем в сказку про Ослиную шкуру… Однажды мы понимаем, что в погоне за идеальным собой и любовью других, мы теряем способность выражать свои истинные чувства, мысли, желания. Либо мы не можем разобраться в них, отделить одно от другого, не можем позволить себе что-то чувствовать, либо другие не принимают этого, поскольку слишком привыкли к нашей «ослиной шкуре». Мы застреваем в каком-то одном шаблоне, поскольку привыкли к нему и уже не умеем существовать по-другому.

Так послушная дочь сливается эмоционально с образом своей гиперзаботливой мамы, исполнительный сотрудник - с требованиями и желаниями начальника, служащий администрации - с маской вежливого отчуждения, ранимый подросток – с образом кумира, воинствующего бунтаря или равнодушного циника…

Даже наша внешность может находиться под влиянием той или иной маски: деловой костюм и классический маникюр, вечернее платье и яркий макияж, потертые джинсы и темные очки, брендовая обувь или старые кроссовки – все это несет отпечаток Большой Игры, всё обладает неким контекстом, историей, считываемой окружающими.

Итак, обозначим уровни, на которых может проявляться маска в современном пространстве:

- предметно-игровой: карнавальная маска, театральный антураж

- социально-ролевой: проявляется в социальных взаимоотношениях, а также в детских играх (дочки-матери, игры в профессию доктора и пр.)

- визуально-символический: проявляется во внешнем облике, яркий пример - феномен молодежных субкультур

- виртуально-игровой: субкультурный феномен он-лайн игр и сюжетно-ролевых игр живого действия представляет почти неограниченные возможности по созданию, воплощению, проживанию сознательно или бессознательно выбранных «масок – ролей»

Если говорить о значении именно социально-ролевой маски, то стоит отметить ее включенность в общественную систему взаимоотношений и восприимчивость к историко-культурным переменам: на протяжении веков общественные статусы и социальные роли менялись, перемешивались, исчезали и появлялись новые, а старые находили себе другие социальные ниши и заново определенные рамки. Однако сама система социально-ролевого поведения, обозначенная прописными либо устными нормами всегда сохранялась как неотъемлемая часть общественного строя… Если мы внимательно присмотримся даже к персонажам Дель Арто, то и сейчас найдем образы – архетипы, выраженные в том или ином человеке: кокетка Коломбина, пессимист Пьеро и шут- Арлекин живут по-прежнему среди нас.

Символическая маска социально-ролевого поведения есть у каждого человека. За ней мы прячем свои чувства и переживания, страхи, гнев, сомнения, свои недостатки и личные секреты. Просто потому что рассказывать каждому встречному о самом личном, интимном – довольно абсурдно. А еще потому, что маска, как мы помним, обладает защитным свойством. И наша психика, стремящаяся к сохранению себя любимой, берет себе на вооружение подходящий образ маски, исходя из различных механизмов психологических защит.

Однако как не попасть под власть своей социальной маски, если она точно так же, как и ритуальная маска в древности, обладает свойством деиндивидуализировать, обезличивать? Если есть опасность того, что личные границы могут постепенно размыться и слиться с социальными ролями?

Ответ достаточно прост на словах, хотя его не так-то просто реализовать в действиях. Осознанность – вот ключ к пониманию и сохранению своего внутреннего, подлинного Я. Осознание себя и выделение символического образа социальной маски, принятие ответственности за каждый выбор в пользу или против Маски – вот путь, хотя и не простой, который позволяет играть, не лукавя с самим собой, быть актером в реальной жизни, не предавая своей целостности и не нарушая личных границ.

Человек предопределен к отношению не только с внешним миром, но и с самим собой, иначе он утрачивает человечность.

Перестать думать, как быть идеальным, перестать думать «а какой я сейчас со стороны» и начать задавать себе другие вопросы: Что я чувствую? Что я делаю? Что мне нужно. Сменить приоритеты с публичного самосознания на личное самосознание. Путь к аутентичности, к своему подлинному Я. Полагаю, путь к душевной целостности, мудрости и умиротворению.

В заключение хочу обозначить ресурсные значения маски.

Как любой культурный феномен маску нельзя рассматривать только с одной позиции. Как любой культурный символ маска – многозначна, а значит - универсальна по своим функциям. Маска – это всего лишь инструмент, стратегия. Будет ли она использована во благо или нет – ответственность лежит на каждом отдельно взятом человеке.

Уже не раз упоминалось, что маска – обезличивает, стирает границы. В ритуальных, сакральных таинствах это использовалось, чтобы человек почувствовал свою сопричастность вселенной, божественному началу. Маска была проводником трансцендентного опыта.

В психологической реальности маска как символ может нести тот же позитивный смысл. Преодолевая собственные внутренние ограничения, через образ маски можно открыть в себе опыт нового. Таким образом, воспринимая и осмысляя символический художественный образ маски, воплощенный на рисунке, или в фотографии, или вылепленный, мы развиваем в себе новые, необходимые нам качества и состояния. Ресурсный образ маски может нести в себе положительный, продуктивный настрой, выполняя тем самым функцию волшебного «талисмана».

Любой воплощенный художественный образ – управляем. Его можно исследовать, трансформировать, принимать, отвергать, уничтожать, его можно сознательно контролировать, хотя образ несет в себе много смыслов из нашего подсознания. Получается, что в терапевтической практике художественный образ – это мостик между нашим сознанием и бессознательными структурами, путь интеграции сознания и бессознательного.

Другой ресурсной стороной сознательно выбранной маски является… ее уникальность. Как любой продукт человеческой деятельности, декоративно – художественный, или символический – выраженный в игре, маска несет на себе отпечаток индивидуальности мастера, создателя. Через создание своего, неподражаемого образа человек раскрывает в себе творческий потенциал, исследует свой внутренний мир, и возможно встречается с доселе неизвестными, но яркими сторонами своей личности, осознавая собственную индивидуальность.

Вот такой парадокс маски: она может одновременно стирать личные границы и проявлять новые, расширяя ваше самовосприятие, прятать вашу личность и проявлять ее более ярко, подавлять ваше внутреннее Я и помогать его осознавать, развивать самосознание…

Masque Le masque représente le plus souvent une partie de tête humaine ou animale terminée par des plumes ou des feuilles.


Masqué Se dit d'un animal qui a la tête couverte d'un capuchon. 1772 Se dit d'un lion qui a un masque. 1780 Se dit d'un lion qui a un masque. 1864 Se dit d'un lion qui a un masque. 1887 Se dit d'un animal qui a la tête couverte d'un capuchon.

Маска может иметь как унифицирующее (маскирующее), так и идентифицирующее значения.

Во многих, в том числе и бесписьменных культурах маски выражают присутствие сверхъестественных существ (духов, демонов, богов). Ношение маски — это способ идентификации с тем, что она воплощает: носитель маски, ощущает себя внутренне преображенным, приобретает на время качества представляемого маской существа. Так, древние маски, изображавшие животных служили средством вступления в контакт с духом зверя, на которого готовилась охота, и защитой от его нападения.

Маски часто «абсолютизировались» и расценивались как самостоятельные объекты культа. Связь масок с миром могущественных существ наделяет её апотропаическим значением. Широко распространена практика использования масок как средства изгнания злых духов.

Наделенная магическим свойством, воинственная маска обеспечивает неуязвимость и придает сверхъестественную силу; простого смертного она превращает в героя. Подтверждением этому служит современный военный мундир, гарантирующий тому, кто его носит, особое положение в обществе.

Маски или мешки на голове используются в африканских, индейских и океанских ритуалах инициации, отмечающих переход от детского состояния к взрослому.

Похоронные маски, передающие внешность покойных, широко используются как средство сохранить черты лица покойного и гарантировать возвращение душ к своим телам — мысль, которая особенно заботила египтян и некоторые другие народы. Разрушение же облика усопшего приговаривает последнего к вечным скитаниям.

Будучи связана с преображением и трансформацией, служит средством сокрытия преобразования, которое должно быть скрытым от взгляда. Эта сокровенность помогает «тому-что-есть» стать «тем-чем-хотелось-бы-быть»; в этом смысле маска похожа на куколку бабочки.

Вкладываемое в маску значение выражается посредством её мимики, материала или особенностей формы (цвет, числа перьев, украшений, орнамента и т. д.). Тесно связана с символикой переодевания (трансвестизма), карнавала и т. п.

В память о поездке в экзотические страны хочется привезти какой-нибудь сувенир или оберег. Чаще всего им становится туземная маска, выполненная в этническом стиле. Она привлекает туриста своей загадочностью и непривычной эстетикой, но нередко несет в себе и сакральный смысл. При этом цель использования таких вещей не всегда безобидна. Перед покупкой сувенира полезно узнать его историю и истинное предназначение.


Маска в культуре и религии

Театральные маски — важный элемент искусства античного мира. Актеры древнегреческих представлений носили образы, изображающие богов, выражения лиц при этом разнились в зависимости от настроения пьесы. Именно отсюда произошел известный символ театра. Как ритуальная, так и декоративная личина могла свидетельствовать о принадлежности к тайному союзу или сословию.

Маска как атрибут религиозных обрядов известна с древних времен. Она выполняла ритуальную функцию в культуре многих народов. Коренное население Америки, Океании и Азии использовало личины для совершения ритуалов и общения с духами. Шаманы и жрецы облачались в костюмы во время церемоний, принимая образ богов и демонов либо входя с ними в контакт.

Изготовление сопровождало чтение молитв и заклинаний — так вещь приобретала магическую силу и способность оберегать владельца от зла и болезней. У многих африканских племен маски варьировались по предназначению, например, изделия народа Дан оберегали деревню от пожара, служили для прекращения раздоров с соседними общинами. Еще одна разновидность воспроизводит облик покойника и используется в похоронных обрядах. Личины являются посредниками между миром живых и мертвых, храня дух почивших предков.

Карнавальные атрибуты: история и значение


Большой популярностью пользовался атрибут под названием “Венецианская дама”.

Костюмированные торжества берут начало в Древнем Риме: на сатурналиях, праздниках в честь уборки урожая ряженые рабы имели право сесть за стол вместе со знатью. Первые упоминания о венецианском карнавале относятся к 12 веку, а мода на сокрытие лица достигла пика в эпоху итальянского Возрождения. Тогда возник и уличный театр, давший начало персонажам «Комедии дель арте». Позже появились классические маски, не связанные с театральной атрибутикой. Среди традиционных разновидностей выделяют следующие:

  • «Баута». Была популярная у знати, имеет характерный треугольный подбородок.
  • «Вольто». Нейтральная маска, повторяющая форму лица.
  • «Венецианская дама». Один из самых эффектных женских видов, щедро декорированный драгоценностями.
  • «Коломбина». Полумаска, украшенная перьями, золотом и кружевами.
  • «Моретта». Простая по форме накладка из черного бархата. Ее носили, удерживая зубами штырек, что лишало хозяина возможности говорить.
  • «Чумной доктор». Зловещий атрибут в виде птичьего клюва. Его прообраз — «респиратор», носимый врачами во время эпидемии чумы.

Вне карнавала маска являлась важным атрибутом повседневной жизни. Граждане скрывали лица для того, чтобы инкогнито посещать свидания, театры и даже совершать преступления. Ношение личины сглаживало социальное неравенство: под ними были равны и вельможи, и простые граждане. Теперь же фестиваль собирает множество туристов, которые приобретают маски в качестве сувенира.

Безобидны ли ритуальные маски?


Нежелательно оставлять у себя дома ритуальные атрибуты.

Скептики считают, что суеверия работают у тех, кто в них верит. Однако, среди масок есть и такие, что стоит остерегаться. Нельзя забывать об изначальном предназначении этих изделий: туземцы использовали их для ритуальных жертвоприношений, изгнания тяжелой болезни и призвания проклятия на врага. Очень часто такой предмет имеет устрашающее выражение лица, поскольку олицетворяет какого-либо демона. Она нередко украшена клыками или черепами животных, что может принести в дом несчастье.

Маска в интерьере

Конечно же, не стоит бояться вещей из магазина подарков. Насколько зловещими бы не казались вырезанные на дереве лица, шанс случайно натолкнуться на опасный сувенир маловероятен. Не каждый турист сможет раздобыть настоящую ритуальную маску и потратить на нее крупную сумму: куда проще привезти домой недорогую поделку, найденную на сувенирном рынке. «Базарное» изделие отличается от предмета культа и ценой, и качеством выполнения, служа всего лишь эффектной безделушкой. Таким сувениром можно без опаски украсить жилище.

Где и как повесить маску — дело вкуса владельца. Главная задача сувенира — удачно вписаться в интерьер. Если масок несколько, можно выделить под коллекцию отдельную стену, в таком случае внимание гостей к необычному украшению обеспечено.


Спальная комната – не лучшее место для таких атрибутов.

Однако на расположение маски есть и табу: ей не место в детской и спальне. Своеобразный вид сувенира может вызвать неприязнь у членов семьи, а детям вряд ли захочется засыпать с ним в одной комнате. Не рекомендуется вешать маску рядом с другими религиозными атрибутами, в том числе с иконами. Даже если сувенир несет сугубо декоративную функцию, подобное соседство будет выглядеть нелепо.

Все же многие верят в магическую силу предметов культа. Даже если в руках хозяина — обычная поделка, он стремится использовать ее как оберег. Лучшее место для сувенира в таком случае — прихожая. Маска в передней поможет защитить жилье и его обитателей от влияния злых сил. Повешенная в столовой или зале, она сплотит семью и уладит разногласия. Достичь карьерного успеха можно, украсив маской рабочий кабинет.

Маски появились в человеческой культуре как минимум 40 тысяч лет назад и не утратили своей актуальности до сих пор. Федор Журавлев — о том, как предмет, помогавший человеку воплощать в себе божество, стал атрибутом активизма и карнавала — и почему эти функции не так уж далеки друг от друга.

Древние племена: новое лицо для ритуала

У антрополога Йохана Хейзинги в работе Homo ludens есть идея о том, что игра — это основная культурная форма, создающая общество. Стремление к творчеству и преображению предшествуют культуре, а не выходят из нее. Игра приобретает разные формы, и один из самых характерных примеров — религия и связанные с ней ритуалы и обряды.

Игра всегда связана с системой распределения ролей, которые могут отличаться от обычного статуса человека. Поскольку ритуалы касаются важнейших вопросов мироздания, то участники играли не ради забавы, а чтобы договориться с богами или обезопасить себя. Маски в ритуалах не просто отделяли одних от других, а накладывали на людей огромную ответственность и пласт смыслов и символов, которым участник должен был соответствовать.

Древние племена применяли ритуалы, чтобы поддерживать ход истории, создать при помощи ее периодичности ощущение порядка и безопасности. Конечно, при таком таком концепте процедура ритуала должна быть строго расписана и отличать ритуал от прочей деятельности. Маска вместе с нарядами и танцами играла в поддержании порядка огромную роль: она отражала роль каждого участника.

Антрополог Виктор Тернер в работе «Символ и ритуал» называет маску доминантным символом ритуала, вокруг которого выстраивается система действий, жестов, слов и социальных отношений между исполнителями ролей (молитвы, заклинания, песни, речитативы, сказания). Доминантные символы, подобные маске, представляют собой набор фундаментальных тем, которые в целом виде выступают только по исполнении всего цикла ритуалов.

Благодаря игровому характеру ритуалы выполняли преобразующую функцию. Хейзинга писал: «Дикарь, танцующий магический танец, есть кенгуру».

Маска тут важна не как футболка для спортивного клуба — она буквально становится новым лицом, не имеющим ничего общего с привычным человеческим. Освобождая от обыденной телесной сущности, она открывает путь к внутреннему творчеству.


Исследователь Андрей Толшин пишет, что маска напоминает об иерархии в обществе: дисциплина невозможна без наличия определенных атрибутов. Благодаря этому она объединяет, ведь участники ритуала, четко зная свои роли, действуют слаженно и согласованно, что переносится и в обычную жизнь. Символы и идеи передаются еще и во времени, поскольку ритуалы помогают воспитывать будущие поколения.

Важная часть смыслов маски в ритуале — взаимное влияние идейного содержания и внешнего вида. Антрополог Клод Леви-Строс в работе «Путь масок» описывает, что происходило, когда маска одного племени попадала в руки другого. Если маска сохраняла внешний вид, то менялся ее смысл; если же сохранялся смысл, то корректировался внешний вид.

Когда маска селишей попала к квакиутлям , то ее значение поменялось на диаметрально противоположное: у селишей она была источником богатства, у квакиутлей — препятствовала обогащению. И напротив, маска богатства у квакиутлей была инверсией аналогичной маски у селишей вплоть до мельчайших подробностей.

Надевший маску становился другой сущностью — духом леса, болезни, предков или покровителем промыслов. Леви-Строс называет маску способом принятия Другого — обобщения всех людей, которые не являются «я». Из-за Другого сознание людей выстроено на оппозициях: мужчина/женщина, человек/нечеловек, свой/чужой. Только восприятие обеих сторон оппозиции помогает существовать в обществе, а расшифровать их можно в том числе при помощи масок, которые выделяют «своих» и «чужих», гротескно подчеркивая их черты.

Маска помогала обрести те силы, которые часто не хватало в повседневности. На Руси в ночь на Ивана Купала крестьяне проводили ритуалы, при помощи которых пытались повлиять на силы природы, чтобы получить урожай. Праздник сопровождался околоэротическими играми: земледельческий культ был достаточно эротичен и связан с метафорами зачатия и рождения, поэтому и ритуалы были сексуализированы. «Охотясь» на девушек, мужчины надевали маски быков, коней и козлов — животных, которые считались самыми «жизнетворческими». Маска даровала такую же половую силу, как и у них.

Античность: театр и воспитание нравов

Самое изученное языческое верование — это, безусловно, древнегреческое. В античной религии маски расцветают, обретают новые смыслы, становятся элементом воспитания.

Чаще всего на античных масках встречались изображения горгоны Медузы . Ее можно было увидеть в частных и общественных зданиях, на щитах воинов, она изображалась на доспехах, монетах и перстнях, отпугивая врагов и отводя сглаз. Подобные изображения с анималистическими мотивами встречаются почти у всех древних народов. Медуза была одновременно символом и дикой природы, и человеческой агрессии.

Внешне маска Медузы также сочетала множество противоположных черт: она одновременно старая и молодая, ужасная и прекрасная, женщина и мужчина, человек и животное, смертная и бессмертная. Греки использовали изображение Горгоны как оберег от злых сил как раз благодаря его парадоксальности. Антропологи предполагают, что от нее произошли остальные греческие маски. В классическую эпоху маска с головой Горгоны встречается почти повсеместно: она должна была спасать от болезней и сглаза.

Особое место маски занимали в культе Артемиды . Артемида — охотница, повелительница животных, ее изображали в окружении гончих или животных. На статуе Владычицы из аркадской Ликосуры изображены музыканты и танцоры в масках ослов, коней, свиней, баранов и коров. Сама Артемида там изображалась в шкуре лани.

Маски в этом культе в основном встречаются в двух храмах. Первый из них — храм Артемиды в Бравроне в Аттике. Там маски были частью ритуала инициации, который должен был подготовить афинских девушек к этапу жизни перед замужеством. Во время инициации девушки надевали специальные одежды и подражали медведицам. На храмовых вазах находят изображения двух взрослых — мужчины и женщины — в масках медведей, а иногда в центре композиции находится медведица (или жрица в ее костюме), мимо которой девушки идут к алтарю.

Второе святилище — храм Артемиды Орфии в Спарте, при раскопках которого ученые обнаружили фрагменты нескольких сотен масок. Их можно разделить на несколько типов, самый ранний из которых изображал морщинистых и беззубых старух; кроме того, встречаются изображения сатиров, горгон, юных воинов.

Антропологи предполагают, что эти маски — отражение ритуальных игр, в которых молодые спартанцы сталкивались с нормами, принятыми в их обществе. Пародируя нелегитимные модели поведения, спартанцы учились реагировать на женскую скрытность, животную свирепость, скромность и непристойность, старческое увядание и энергию молодого воина. Демонстративно нарушая принятые правила, юные воины усваивали важность их соблюдения.

Из древних ритуалов вырос античный театр, в котором маски были одним из главных выразительных средств. Из ритуалов сюда перешел принцип, согласно которому надевший маску становился Богом, духом или священным животным. Это придавало глубину сюжетам, переводя конфликт пьес на новый уровень. Вместе с тем маски соответствовали принципу условности, который характеризовал не только эстетику театра, но и античное искусство в целом. В греческой трагедии точно определено число актеров (не более трех), хор из 12 или 15 человек, костюмы, напоминавшие жреческие одежды, накладки под одежду для визуального увеличения образов, абстрактные декорации. Характеры персонажей также были весьма условными, а отыгрывались они при помощи масок с застывшими выражениями.

Естественно, что наличие стольких условностей в театральном перформансе предполагало публику, подготовленную воспринимать некие коды для их расшифровки. Символика масок могла быть, например, цветовой.

Если актер появлялся в белой маске, зрители понимали, что он исполняет женскую роль, ведь маски мужских персонажей всегда были темными.

Дело в том, что мужчины большую часть времени проводили вне дома, и их кожа покрывалась загаром. Женщины же сохраняли бледность.


Средние века: философские карнавалы

Маска оказалась слишком нужным концептом, поэтому даже средневековое христианство не смогло отринуть ее как языческий пережиток. Напротив, она обрела новые значения и вписалась в новую религиозную культуру, став легитимной.

Католическая церковь поставила маску на службу идеологии и проповедовала идею превосходства души над грешным телом. Маска символизировала низость инстинктов и была ключом к раскаянию — в пенитенциарной системе появились пыточные маски инквизиции, маски «позора». Так церковь вынесла маску в область страшного как бывшую языческую атрибутику.

Второй пласт — это народный ответ церкви. Простолюдины не всегда были согласны с религиозными догмами и искали площадку, на которой можно высказаться. Культуролог Михаил Бахтин такой площадкой называл средневековые карнавалы и рыночно-ярмарочные развлечения. Балаганная, шутовская культура в форме народного театра размышляла о фундаментальных вещах — что такое любовь, смерть, добро.

Церковь опасалась шутов, подрывавших единство паствы. Но сколько бы осуждающих текстов и законов она ни выпустила, балаганы никуда не делись. В народной культуре содержался архетип трикстера — шута, которые присутствовал во многих языческих верованиях. Трикстер играл с богами и любил злой юмор, тем же занимались и в народном театре.

Во время карнавальных действий действительность переворачивалась кардинально: бедные становились богатыми, люди — животными, короли и церковь — смешными.

Но, по сути, это только вторило учению церкви. Все участники понимали, что такая реальность может существовать только в игровой форме и по завершении карнавала всё вернется на круги своя. Подобные же шутки были своеобразной разрядкой.

Веса игре актеров придавали маски, которые позволяли им быть персонификациями любых идей — особенно в театре моралите , где персонажами были не люди, а отвлеченные понятия вроде Милосердия или Справедливости. Маски «иных» в виде фантастических существ одновременно и отсылали к мифологии прошлого, и говорили об отношениях с чужеземцами. Маски князей или разбойников позволяли говорить о социальных вопросах, травестийные маски — иронично обыгрывать отношения мужчин и женщин.

Шуты часто наряжались в маски, которые отражали память о дохристианской культуре. Маски мертвых наследовали языческому культу предков, но в них также выражалось христианское отношение к смерти: само их существование означало неверие в конечность жизни.

Гротескные маски помогали более убедительно высмеивать врагов, даже если они принадлежали к потусторонним силам зла. На карнавалах в Нюрнберге в XV веке использовались «адовые повозки», которые аллегорично иллюстрировали картины ада. Актеры играли в масках, среди которых были Дракон — символ зависти и клокочущего гнева, Василиск — ядовитый злой червь, персонифицирующий роскошь, Людоед — воплощение первородного греха. Цель «адовой повозки» —:заклеймить смертный грех и разгул плотских страстей.

Ренессанс и Новое время: атрибут элиты

В эпоху Возрождения появились балы-маскарады: знатные люди танцевали, обсуждали политику, заводили важные знакомства. Маски были непременным атрибутом такого общения. Самыми распространенными масками были трикстеры — шуты, плуты и обманщики, короли, персонажи ада и чистилища, лики смерти, епископы и монахи, трансформированные языческие образы (духи плодородия, земледелия, времен года), человекозвери и реальные животные.

Маска обладала «нерушимыми правами», получая огромную власть. Она могла вести себя так, как ей угодно, даже по отношению к тем, чей социальный статус был значительно выше, а также к тем, кто присутствовал на карнавале с открытым лицом.

В XVII веке на королевском балу маска паралитика, тело которого было покрыто «рваным и неприятно пахнущим одеялом», пригласила на танец герцогиню Бургундскую. Герцогиня согласилась, «уважая нерушимые права того, кто носит маску».

Из призвания шутовство стало профессией. Столичная и локальная знать нанимала шутов в качестве придворных актеров, часто они были приближены к монарху. Удивительно, но при этом их искусство не растеряло честность и провокационность: они по-прежнему использовали народные сюжеты, нецензурную лексику и сатиру. Шутам прощали замечания о том, о чем придворные боялись сказать. В их диалоге с монархами родился жанр социальной сатиры. Подкрепленная народным творчеством, сатира эпохи европейского Просвещения станет затем самостоятельным литературным направлением.


Короли использовали шутов как своеобразное зеркало: при помощи грубого и пошлого юмора правитель мог увидеть свое место в культуре. Шут выступал Тенью — так психолог Юнг называл часть личности, которую обычно человек отторгает, поскольку она состоит из неприемлемых для его сознания черт. В такой коммуникации маска уже не указывала на социальную иерархию, а, наоборот, помогала увидеть истинное лицо народа и себя.

Масочная культура в XVII–XVIII веках была также способом обновить застоявшуюся аристократическую культуру. Во Франции в начале XVIII среди дворян стала популярна итальянская комедия дель арте , которая уходила далеко от надоевшего классицизма. Молодые аристократы в знак протеста против короля Людовика XIV устраивали в своих загородных поместьях балы и спектакли в духе ярмарочных представлений, на которых, скрываясь под масками персонажей, язвили в адрес короля и пародировали светскую культуру. В то же время в парижских операх ставят спектакли балаганного театра Алена-Рене Лессажа, который изначально появился на Сен-Жерменской ярмарке.

Наши дни: политические активисты и распад личности

Великие потрясения XX века отразились и на использовании масок, которые оказались включены в политический дискурс. Рассказывая об изменении социального портрета личности, они при этом сохранили многие ритуальные черты древности.

Ломка общественного строя требовала нового языка, на котором можно было бы говорить о политике, в том числе визуального. На демонстрациях маски политических персон обрели мифологическое содержание — выступали не просто маркером социального статуса, как на средневековых карнавалах, а персонификацией абстрактных политических сил.

Политические партии и лидеры стали новыми божествами, а божествам нужны были ритуалы.

Еще актуальнее маски стали в конце XX — начале XXI века, когда их начали использовать массовые оппозиционные движения. Сторонники протестной группы «Анонимус» первыми ввели масочный образ Гая Фокса как символ борьбы за социальные права. Общество, обретшее гражданское самосознание, при помощи маски говорило уже не про политиков, а про себя.

Образ Гая Фокса не относится к кому-то конкретному, но при этом относится ко всем, это единое лицо всех протестующих. Маска говорит и о сплоченности (они сумели переступить через собственный эгоизм и объединиться), и о масштабе проблемы (все недовольны одним и тем же).

Еще один важный смысл масок — уход из-под государственного контроля. XX век принес тоталитаризм, а XXI — видеосистемы общественного контроля, которые не только фиксируют нарушение, но и опознают нарушителя.

Прячась от камеры, протестующие оберегают право на сопротивление. В ответ власть пытается удержать монополию на контроль лиц — например, администрация Гонконга во время уличных протестов запретила использование любых предметов для сокрытия лица.

Маска показывает, что в протесте главное не люди, а идея, которая существует в обществе автономно. Она может принять любую форму — значит, ее нельзя победить, атаковав конкретных людей, лидеров протеста. В интервью «Новой газете», взятом вскоре после суда, анонимные участницы Pussy Riot рассказывали:

«Идея в том, что каждый человек, каждая девушка может быть Pussy Riot. Идея анонимности, взаимозаменяемости — в группе нет постоянного состава. Для того чтобы стать Pussy Riot, нужно просто надеть балаклаву. Они взяли трех — как они считают, главных. Хотя у нас вообще нет главных, у нас совершенно горизонтальная структура, акции создает каждый».

Психологическая маска - человек притворяется, создает образ и предъявляет его окружающим, пряча за ним истинное «Я».
Зачем это людям? Какие последствия? Что делать?

"Заметки психолога" с Ангелиной Сигал
Эхо Москвы в Самаре
Тема программы: «Маска или истинное «Я»?»

Вы можете посмотреть 4-минутный эфир, или прочитать текстом.

Добрый день, дорогие слушатели! С Вами Ангелина Сигал.

Маска. Возможно, вы представили себе медицинскую маску. Но я имела ввиду психологическую маску, когда человек притворяется, создает образ и предъявляет его окружающим, пряча за ним истинное «Я».

Например, демонстрирует радость, в то время как на душе "кошки скребут". И наоборот бывает - на душе все спокойно, но зачем-то изображает трагедию.

Маска или истинное Я Психологические маски

Что будет, если долго притворяться, не предъявляя себя настоящего?

Представьте, что вы актёр и целыми сутками на протяжении нескольких лет играете какую-то роль, что с вами произойдет? Вы поверите, что это вы и есть. Более того, другие привыкнут к этой "личине", и вуа-ля - вы живёте не своей жизнью.

А ведь многие так и живут, формируя этот паттерн с детства. Не по своей воле, разумеется, а как адаптация к строгим родителям, учителям, школе и другому окружению. Чтобы быть удобными, чтобы не поругали, не отвергли. И эта привычка сохранилась во взрослом возрасте. Казалось бы, взрослый человек способен уже себя защитить. Но снять маску все равно страшно, вдруг без маски не примут.

А еще бывает, что самому человеку уже не понятно, какой он настоящий, потерял себя за собственными манипуляциями.

Однако не стоит думать, что маска – это однозначно плохо. Психологические маски нам нужны для общения с людьми, перед которыми мы не хотим раскрываться – это могут быть коллеги, мало знакомые люди. Не обязательно же рассказывать всем о своих переживаниях.

Психологическую маску используют также для достижения определенных целей. Например, используют лесть, манипуляции, обман, чтобы получить что-то свое, удовлетворив тем самым свои потребности. Или же для самоутверждения, когда человек думает, что выбранное им поведение создаст ему положительный имидж.

И, конечно же, как я сказала ранее, маска используется для защиты – когда человек боится, что такого, какой есть, настоящего, его никто не полюбит и не оценит.

Как бы то ни было, человек под маской скрывает свои истинные чувства и переживания. Делает он это не обязательно осознанно, чаще всего даже сам не осознает, что включился в игру. Когда он это делает ситуативно, а в другие моменты способен снять маску и быть искренним, настоящим, показать свои чувства, то это нормально. Но если человек сросся со своими масками, не может проявлять истинных чувств, быть искренним, честным, это приводит его к опустошению, зависимости от созданного им образа. В итоге такой человек чувствует себя несчастным.

Приведу в пример несколько масок.

«Юморист» - такой человек смеется, когда ему на самом деле больно, через юмор защищает себя от сильных эмоций.

«Хороший человек» - с этой маской человек стремится показать себя хорошим, подавляя на самом деле свои «нехорошие» с точки зрения социума качества: агрессивность, вранье, воровство.

«Беспомощный» - человек с этой маской находится в позиции «не могу, не умею», перекладывая ответственность на других.

«Циник» - человек с этой маской демонстрирует безразличие, за которым прячет свои истинные чувства и ранимость.

И таких масок много.

Если вы узнали себя и хотите изменений, то первый шаг – это принять решение учиться быть собой. Путь к себе настоящему начинается с признания своих масок, смелости снять привычную маску, прежде всего, перед самим собой. А затем начать раскрываться перед другими.

Конечно, это путь не быстрый. Ведь придется поверить в себя, принять и полюбить себя настоящего, и тогда в масках уже не будет необходимости.

Опытные психологи знают, как помочь человеку проделать этот путь экологично и безопасно. Но первый шаг всегда от клиента. Смелость начать, мужество решиться, записаться к психологу.

Не стесняйтесь, обращайтесь ко мне за онлайн консультацией.
Консультирую онлайн по видео связи.
Находите меня в соцсетях, на YouTube, набирая «Психология с Ангелиной Сигал». Или пишите в WhatsApp 89171112050

Читайте также: