Как на руси лечили кожные заболевания
Обновлено: 02.05.2024
Важнейшими источниками, из которых мы получаем сведения о состоянии древнерусской медицины являются легенды, сказания, былины. В них мы черпаем знания о народных воззрениях по различным вопросам жизни, в том числе и об организме человека, и о происходящих в нем процессах. Другим источником, дающим ценный материал по медицине Древней Руси, являются заговоры, присказки, пословицы, поговорки и т.д. Пословицы, по мнению В. Даля, – сокращенные притчи, имеют большое значение для изучения истории народа . В ряду этих источников занимают одно из главных мест старинные лечебники и травники. Несмотря на то что они относятся по времени своего появления к более позднему историческому периоду, тем не менее в них содержится много традиционного, перешедшего в них из языческого периода русской истории.
Первичный зачаток русской народной медицины следует искать в знахарстве и колдовстве древних славян. Эта народная медицина отличалась одной чертой, не свойственной первичным ступеням западноевропейской медицины. Дело в том, что русская народная медицина не знала жреческой организации, которая отмечает собою первые ступени развития медицины у романских и германских народов. Волхования, заклинания, заговоры, наговоры, основанные на вере в таинственные силы природы, являются преобладающими орудиями нашей архаической медицины наряду с простыми, чисто механическими средствами врачевания телесных болезней.
В языческой Руси, олицетворявшей в своих божествах силы природы, хранителями и носителями высших интеллектуальных познаний своего племени, в том числе и медицины, были старшие в роду (старцы, “калики перехожие”). Они совмещали в себе и отправление внешнего религиозного культа, и хранение преданий, и вещание права. Обладали, по всей вероятности, и тайнами первобытного врачебного искусства. “Калики перехожие” исцеляют Илью Муромца, который, по нашим былинам, “тридцать три года сиднем сидел в селе Карачарово”, и возвращают ему силы, дав “испить ему чарочку питьица медвяного”. Кстати, чем был болен Илья из Мурома? Скорее всего рассеянным склерозом, неизлечимым до сих пор. Но есть и мнение, что в детстве он перенес полиомиелит.
В культ предков древних славян входили также и анимистические представления (анима – душа). В представлении наших пращуров особое место занимала реинкарнация (перевоплощение), основанная на представлениях об особой жизненной силе, существующей раздельно с человеком. Один и тот же физический облик принадлежит и живому человеку, действующему, двигающемуся, думающему, и мертвому, трупу, внешне напоминающему живого, но неподвижному, бесчувственному, ибо жизненная сила (“душа”) отделилась от него куда-то. Когда человек умирал, по думам древних славян, душа его, или дух, уходила из тела, как “дымец малый”. Судьба этих духов, по представлению древних, различна. Часть из них остается на земле, творя добро и зло, друга часть отправляется на небо, продолжая влиять на жизнь потомков. Считалось также, что души умерших ищут себе пристанище в животных, предметах, поэтому многие лечебные приемы связывали с животными: при головной боли сажали на лоб щенка, при лихорадке привязывали рядом козу и т.д.
У древних славян родоначальника называли Чуром или Шуром (“чур меня”). Чур – хранитель рода. Хранители дома – домовые. Глава племени должен был “держать связь” с духами-прародителями. Посредниками между человечеством и таинственными силами природы считались также кудесники, волхвы, ведуны, ведуньи, играющие видную роль в древних летописных сказаниях и в произведениях устной народной словесности. К кудеснику обращается – помните? – князь Олег: “Что сбудется в жизни со мною?” Эти посредники могли использовать свою силу и на благо, и во вред человеку – исцелить или покарать.
Кстати, главным образом эта сила приписывалась женщинам , так как, по свидетельству специалистов, “вообще языческий идеал присваивает женской личности мифическую сущность, она обладает даром гаданий, чарований, пророчества, знает тайны естества, и потому в ее руках по преимуществу хранится врачевание от болезней и, следовательно, колдовство, ведовство, заговоры, заклинания. Она в близких связях с мифическими силами, в ее руках и добро, и зло этих сил” [1]. Знахарская практика древних славян порождала и анимистические образы – духов и богов-целителей. У восточнославянских народов оспа, холера, лихорадка – образ злых, уродливых женщин. На Руси существовало 12 сестер-лихорадок: Трясуха, Знобуха, Простуда и другие. Племена восточных славян финского корня были этнографическим элементом, который “рекрутировал” кудесников и волхвов. К ним, на север, в глубь лесов первобытных ходили русские люди за “волхованиями” уже и после принятия христианства. Это мистическое значение древнерусского севера отмечено А.С. Пушкиным в поэме “Руслан и Людмила”:
“Наука дивная таится
Под кровом вечной тишины,
Среди лесов в глуши далекой
Живут седые колдуны. ”
Народ верил в силу этих седых колдунов и в их “дивную науку” и обращался к ним со своими нуждами, в том числе и во время болезней. Вот что мы узнаем из более поздней летописи, датированной 1071 г. (после принятия христианства, когда волхование было объявлено преступлением): “Волхование – это бесовская сила, наводящая и благо, и немощь. Чаще всего дается дар волхования женщинам, ибо первая жена была прельщена бесом; они волхвуют и чародейством, и отравою, и иными кознями бесовскими, но и мужи прельщаемы бывают бесами” [2]. Такова почва, на которой мы должны искать следы древнейшей языческой медицины, представляющей сумму знаний о целебных силах природы с элементами магической медицины.
Анимистические представления древних славян имели в основе своей естественные явления – страх смерти, страх перед покойником. Даже вид умирающего, больного вызывал чувство страха. По свидетельству арабских купцов, посетивших в Х в. Волгу, их поразило отношение к больным. Они отмечали, что “если один из них заболеет, то ему устраивают в отдалении от себя шатер и оставят с ним несколько хлеба и воды. Близко к больному никогда не подходят и не говорят с ним, даже более того: не посещают его за все время болезни. Когда больной выздоровеет и встанет с постели, он возвращается к своим. ” [3]. По всей видимости, в данном случае древние славяне бессознательно пользовались методом изоляции, что играло большую роль в предотвращении заразных болезней.
При господстве таких воззрений, как анимизм, тотемизм, магия, главными способами лечения были заговоры, заклинания. Древнеславянские заговоры – корень русской народной медицины. Все они имели определенную форму и строились строго по плану. Вот, например, типичный заговор – от зубной боли: “ Как земляника засыхает и завядает, так чтобы у . (называлось имя больного) зубы замирали и занемели, по сей день, по сей час” [4].
Во врачебных заговорах древних славян наблюдается смесь анимизма с фетишизмом (фетиш – вещь). В заговоре обыкновенно говорится о каком-нибудь камне (латырь – камень), который лежит в “чистом поле” или “океан-море”. Вокруг этого камня и строится вся заговорная поэзия – лечение. Подробно перечисляются всевозможные виды данной болезни и частей тела, из которых она высылается. “Ссылание”, “сметание”, “сливание” болезни – необходимый аспект лечебных заговоров. Знахарь, как правило, обращался к месяцу, ветру, воде, дереву. Основное значение здесь имеют слова, но постепенно в процесс заговора вовлекаются и действия знахаря. Магические свойства передаются отдельным предметам. В лечебных заговорах появляется так называемый приколень, с помощью которого стараются передать болезнь с человека на какой-нибудь предмет. Для того, например, чтобы “установить золотник” (лечить женский детородный орган – матку), обводили веником вокруг живота больной, нажимая, приговаривали: “Крепко березка на корню стоиць, так стань золотник на своем месци того кряпчей”. Постепенно слова заменялись символическими действиями. При трудных родах разрубали топором связанные колья, открывали окна, двери и т.д. На дальнейшей ступени своего развития место символических действий знахаря занимают символические лекарства – амулеты. В былинах сила богатыря передавалась другому с его кровью. Былинный Святогор передает свою силу с пеной.
Распространенным методом лечения у древних славян было, как уже говорилось, “сметание” болезни, для чего применялись прутья, кнут, веник. Веником можно “засекать”, выметать болезнь, что предохраняет от всякой порчи, как бы отметая ее. С этой целью клали на пороге веник, вилы, топор; “сливание” болезни – омовение водой – тоже прием лечения, весьма распространенный. Вода обладает очистительной силой у древних славян и представляется живым существом – ее боялись оскорбить, ей поклонялись. “Состригание” болезни – тоже медицинский прием. Желая избавиться от недуга, состригали волосы, ногти, сжигали, отдавали собаке в хлебе и т.д. Знахарский культ был одним из истоков древнерусской медицины.
1. Забелин И.Е. “Домашний быт русских цариц в 16–17 столетия” М., 1872; 81.
2. Цит. по книге Н.П. Загоскина “Врачи, врачебное дело в старинной России”. Казань, 1891; 10.
3. Скороходов Л.Я. Краткий очерк истории русской медицины. Л., 1926; 17.
4. Цит. по книге Скороходова Л.Я. “Краткий очерк истории русской медицины”. Л., 1926; 17.
Контент доступен под лицензией Creative Commons «Attribution» («Атрибуция») 4.0 Всемирная.
Первые письменные упоминания о медицине на Руси появились в XI веке. До второй половины XIX века народная медицина оставалась единственным способом лечения болезней и поддержания здоровья людей. На тот период времени существовали три основные формы лечения: народное врачевание, монастырская медицина, светская медицина.
В Древней Руси была востребована народная медицина. Заговоры, передаваемые в устной форме и обращенные к языческим божествам, способным прогнать болезнь дошли и до нашего времени. В то время для лечения болезней использовались растения (полынь, крапива, подорожник ), продукты животного происхождения (мед, кобылье молоко, сырая печень трески) и минералы. Врачевателей называли кудесниками и ведьмами. В народе считалось, что они являлись посредниками между человеком и таинственными силами природы. После врачевателей стали называть-лечцами.
Первое упоминание о лечцах было найдено в «Русской Правде». Секреты врачевания передавались по наследству. В Древней Руси были лечцы-хирурги и лечцы , которые лечили травами и мазями.
«Изборник Святослава» в XI веке был популярной книгой. В этой книге говорится о лечцах-резалниках, которые являлись предшественниками хирургов. Они умели «разрезать ткани», ампутировать конечности, иные больные или омертвевшие части тела, делать лечебные прижигания, лечить повреждения травами и мазями. Также в этой книге описаны болезни, перед которыми врачеватели были бессильны.
На Руси проводились операции черепосверления, чревосечения, ампутации. Усыпление больного проводилось при помощи мандрагоры, мака и вина. Инструменты (пилки, ножницы, топоры) перед операцией проводили через огонь. Для обработки ран использовали березовую воду, вино и золу, а зашивали волокнами льна, конопли или тонкими кишками животных.
В настоящее мире возрос интерес к основам традиционной медицины в связи с кризисом научной медицины. Однако, часто народными целителями и знатоками традиционной русской медицины представляются шарлатаны. Это наносит непоправимый ущерб не только здоровью их пациентов, но и репутации русской традиционной медицины.
Цель: изучить историю возникновения монастырской медицины на Руси.
Определить роль монастырей в сохранении и развитии медицины.
Монастырская медицина на Руси сформировалась в X-XI веке наряду с принятием христианства. Монахи, утверждали, что болезнь - это Божие наказание за грехи и непослушание предписанным законам.
Лечебница в Переславле, построенная в 1091 г. митрополитом киевским Ефремом, и Киево-Печерская лавра в 1051 г. в пригороде Киева монахами Феодосием и Антонием, оставили яркий след в развитии древнерусской медицины. Название лавры происходит от слова «печеры» - пещеры, которые являлись кельями монахов, где и совершался акт лечения. В ней были созданы летописи Никона, Сельвестра, и Нестора.
Уже в XVIII веке появляется сборник рассказов об этом именитом монастыре и жизни монахов, который носит название «Киево-Печерский патерик», впервые изданный в 1661 г.
В монастыре были помещения как для больных с самыми разнообразными недугами, так и изоляторы, где производился специальный уход. Также монахи исцеляли безнадежно больных, что заставляло их уверовать во всевышние силы и Бога.
Самыми известными врачевателями были святой Агапий, который исцелил Владимира Мономаха, преподобный Алимпий, который боролся с таким инфекционным заболеванием, как проказа (лепра). А также, прибывший из Греции, Антоний, который помогал больным исцеляющим «зельем».
Для лечения монахи использовали настои трав, аналоги современных лечебных банок - горшки, вправляли вывихи, делали кровопускание. Лечение проходило бесплатно. Начиная с XII века, лекари обязывались соблюдать врачебную этику: уважение, гуманность, альтруизм, внимательность, добросердечность и терпение по отношению к больному; которой и в настоящее время уделяется большое внимание в учебных заведениях и на практике.
Лечцы передавали свои знания в школах, создавали свои и переводили рукописи с других языков, пополняя монастырские библиотеки, формировались трактаты и сборники, таким образом, происходило обучение, знания сохранялись и пополнялись долгое время.
Вывод. Благодаря монастырской медицине был сделан огромный шаг в развитии врачевания на Руси: возникли новые методы практической медицины и их усовершенствование, закладывались основы врачебной этики, и, как результат, улучшение состояния общественного здоровья.
Первые письменные упоминания о медицине на Руси восходят к XI веку. В летописях врачей называли леч-цами. О них упоминает «Краткая Русская Правда» — древнейший из дошедших до нас свод русских законов, который был составлен при Ярославе Мудром в первой четверти XI в. Лечцы передавали секреты врачевания по наследству, от отца к сын>'. Уже в 1073 и 1076 г. были записаны «Изборники», в которых наряду с переводами фрагментов библейских книг и сочинений византийских писателей были перечислены некоторые болезни и приведены сведения об их лечении, рекомендации о содержании тела в чистоте, советы относительно питания в разные времена года. Упоминаются в «Изборнике» и лечцы, которые лечат травами и мазями, а также лечцы-хирурги, умеющие делать прижигания и «разрезать ткани».
В летописи Нестора (XI в.) содержится первое письменное упоминание о русской паровой бане, целебная сила которой была известна на Руси с самых древних времен. Издавна в ней здесь лечили простуду, болезни суставов и кожные заболевания, вправляли вывихи, делали кровопускания и «накладывали горшки» — прообразы современных лечебных банок. В «Повести временных лет» приведен легендарный рассказ Андрея Первозванного о банях: «Удивительное видел я в Славянской земле на пути своем сюда. Видел бани деревянные, и разожгут их докрас- Баня в Древней на, и разденутся, и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и поднимут на себя молодые прутья, и бьют себя сами, и до того себя добьют, что едва слезут, еле живые, и тогда обольются водою студеною, и только так оживут». В качестве моющего средства здесь упомянут квас, который применяли при вымачивании кож. В одном из «Изборников» XIII в. говорится о растительном моющем средстве — «мыльной траве».
Возникновение анатомии на Руси, как и в других странах, было связано в первую очередь с потребностью оказания врачебной помощи при травмах н ранениях, полученных на войне. При описании хирургических операций и действия оружия применялись сходные тер-] мины: «разрезание тканей» , «распластание телес».
Сведения по анатомии содержатся в знаменитом «Шестодневе» Иоанна Болгарского (X в.), который переписывался на Руси до XVIII в. Наиболее ранний из русских списков этого произведения, рассказывающего о шести днях творения, относят к 1414 г. Особенно много внимания уделено в «Шестодневе» сердцу и мозгу. Сердце названо «князем и владыкой» человеческого тела. Интересное объяснение находит и его «преклонение на левую сторону» тела. Поскольку она является более «ветреной», «воздушной» по сравнению с правой, то нуждается в утяжелении за счет сердца. Равновесие достигается тем, что правая часть тела «нехудую помощь приемлет» от печени, которая по форме так же «круговата», как и сердце. Позже представление о жизненном цикле человека связывалось в первую очередь с формированием сердца в его теле. Помимо сочинения Иоанна Болгарского, в древней Руси были известны и другие варианты Шестоднева. Большое внимание в них уделено учению о предназначении человека: «Божья рука» ведет каждое творение к цели для осуществления заранее намеченного («обреченного») Богом развития. Отмечается особая роль сердца среди других' органов: сердце «огнеобразно», хотя «внутри себя не имеет ни единой искры».
При описании рта упомянуты верхняя и нижняя губа — «ус» и «брада», твердое небо вызывает у автора ассоциацию с небом — обителью Бога. Такой символизм в анатомических описаниях часто встречается в христианских сочинениях. Твердое небо, например, называется в них «горница», «палата», «небесник».
Символизм подобного рода характерен и для западных средневековых энциклопедий, в которых сведения по анатомии сопровождались комментариями к библейским текстам и назидательными историями. Так, например, автор энциклопедии «Этимологии» Исидор Севильский (ок. 560—636 г.), говоря о телесном образе человека, видит на нем отпечаток латинских слов «Homo dei» ( «Человек божий»). Эти слова можно было прочесть на лице следующим образом. Два глаза обозначают две буквы «о». Брови и помещенный между ними нос дают очертания буквы « т». Поскольку латинское «Н» — не настоящая буква, а только придыхание, она не имеет на лице явного отпечатка. С другой стороны, она символизирует одушевление человека Богом, который «вдохнул» душу в свое творение, и поэтому должна стоять первой. Так получается слово «homo». Далее — ухо имеет форму буквы «D», ноздри с их перегородкой, если смотреть на них в поперечном направлении, образуют «е», рот также в поперечном направлении имеет форму «i». Упоминание о божественных словах, начертанных на лице человека, позже встречается во многих средневековых энциклопедиях.
Интересно сопоставить эту символику с рассуждениями о физическом и духовном теле человека в «Книге о святой Троице» московского священника Ермолая, в монашестве Еразма, жившего в Москве в первой половине XVIстолетия. Анатомические представления он использует для иллюстрации догмата о троичности. Приведем несколько примеров. «Бесплотная» часть человека «тривещна»: «первое ум, второе слово, третье душа». В физическом отношении человек также «тричастен есть»: все тело делится на три части: голову, туловище и конечности. Голова состоит из лба, верхней и нижней челюсти, рука — из мышцы, локтя и длани, длань — из «трехчленовенных» пальцев. Даже в- случае видимого несоответствия три-частности, недостающая часть добавляется из «невидимых умных». Так, к двум глазам добавлено «невидимое умное око», к двум ушам — третье, «душевное».
Сочинение одного из крупнейших византийских мыслителей Иоанна Дамаскина (VIII в.) «Источник знания», известное в русских списках XII в., упоминает о том, что человеческое тело, как и все тела в природе, состоит из четырех стихий. В организме им соответствуют четыре жидкости: земле — «черная кручина» (черная желчь), воде — «глен» (флегма), воздуху — кровь, огню — «желтая кручина» (желчь). Выдержки из медицинских представлений Гиппократа и Галена содержатся в сочинении «Тайная тайных, или Аристотелевы врата», которое приписывалось Аристотелю. В действительности эта небольшая книжка представляла собой перевод фрагментов из трудов арабского врача Разеса и еврейского философа и врача Моисея Маймонида, Псевдо-аристотелевская рукопись «Проблемы» содержит выражения, близкие к афоризмам Салернс-кий школы»: «Зерцало, трава, воды течение дают очесам утешение»
В «Шестодневе» и «Источнике знания», как и в западноевропейских сочинениях, много места уделено рассуждениям о целесообразном строении и разумном поведении живых существ. В этом видели проявление Божьего промысла. Например, «Шестоднев» Георгия Писида, написанный в VII в. на греческом языке, в русском переводе носит название «Премудрого Георгия Писида похвала Богу о сотворении всеа твари». Здесь подробно описывается целесообразность строения тела человека и животных — козла, кита, верблюда, жука, паука, пчелы и многих других. Особенное восхищение автора вызывает пчела, «мудрая делателъница», умеющая искусно делать соты — «ятрикровные храмы шестигранные».
В русских сказаниях сохранились имена женщин-врачевательниц. Крестьянская девушка Феврония, дочь бортника, успешно занималась врачебной практикой, дочь черниговского князя Евфросинья была «зело сведуща в Асклепиевых писаниях». По мнению некоторых исследователей, автором первого отечественного медицинского трактата была Евпраксия Мстиславовна (ок. 1108—ок. 1180 гг.), дочь князя Мстислава Владимировича и внучка Владимира Мономаха. С ранних лет она интересовалась медициной и успешно занималась лечением, за что получила прозвище «Добродея». В 30-х гг. XII в. она написала медицинский трактат на греческом языке «Мази» — сочинение в пяти частях, которое систематизирует разрозненные медицинские сведения того времени и содержит собственные наблюдения, особенно о женских болезнях и уходе за новорожденными. Вот названия некоторых глав: «О движении и покое», «Об образе жизни в различные времена года», «О пище, питье, сне и пробуждении», «О поте», «О моче», «О бане», «О беременной и об утробном», «Об уходе за ребенком».
Хотя переводные византийские сборники XI— XIII вв. под названием «Измарагд» («Изумруд»), «Златая цепь» содержали немало описаний «площадных» (публичных) вскрытий, анатомические представления в XV и XVI столетиях развивались на Руси весьма медленно. Даже при просвещенном Борисе Годунове не обсуждали вопрос о возможности анатомических вскрытий. Когда в Москве от дизентерии умер датский принц, жених его дочери Ксении, Борис отговорил сопровождавших гостя датских врачей от того, чтобы анатомировать тело перед бальзамированием и отправкой на родину. Внутренние органы человека, как пра-вило, изображались в книгах назидательного со-держания. Так, на первом плане русской миниатюры XVI в. «баныцик Прохор» — молодой человек,, созерцаемый толпой «серДоболей», представлял грешника, живот которого растерзал когтями дьявол.
Обязательное привлечение врачей для вскрытия трупов умерших от насильственной смерти было определено только воинским указом Петра в 1718 г.: «Коль скоро кто умрет, который в драке был бит, колот или прободен будет, лекарей определить, которые бы тело мертвое взрезали и подлинно разыскали, что какая причина смерти его была».
В XV—XVII вв. на Руси получили широкое распространение различные травники и лечебники, в которых был представлен опыт народной медицины. Они состояли из кратких описаний лекарственных растений и указаний к их применению. Вот пример такого описания. «Трава мачиха, растет лопушниками, одна сторона бела, а листочки что копытцы, а корень по земле тянется, цвет желт, а у иной цвету нет. Аще у кого утроба болит, корень парь да хлебай, — поможет». Описания растения при переводе снабжались комментариями: «растет на Руси», «растет на Коломне». Иногда действие лекарственного растения объяснялось, исходя из лечения «противоположного противоположным»: избыток холодного лечили горячим, избыток влажного — сухим. Вот пример такого объяснения в лечебнике XVII в.: с помощью лука «горячество лукавое истребляет мокрость вредительную студеную».
Травники и лечебники содержали сведения о лечении бытовых травм и болезней, в том числе «ожаров» (ожогов), «огневицы» (сыпного тифа), «червивой бо-лести» (глистов), об избавлении от нательных паразитов. Вот описание блохи в лечебнике XVII в.: «Блоха есть червячок чорн и лих и резв добре, а коли укусит, тогды что иглою уколет».
В 1534 г. «по повелению господина преосвященного Даниила митрополита всея Руси» была впервые переведена с немецкого книга «Сад здоровья». Название книги «Прохладный вертоград» соответствует латинскому названию «Hortus amoenus» («Приятный сад»). По таким книгам, содержащим кроме описания болезней и рекомендаций по их лечению обширный материал о животных и минералах, обучались врачи в российских лекарских школах XVI-XVII вв.
Первым переводчиком вертограда на русский язык был «полоняник литовский, родом немчин, люблянин» — придворный врач и астролог царей Ивана III и его сына Василия Ивановича, уроженец Любека Николай Немчин (Nikolaus Buelow), он же — Николай Булев или Люев.
Прожив долгое время на Руси, он изучил русский язык, перевел с немецкого несколько книг астрологического и медицинского характера. Вертоград 1534 г. впервые знакомил русского читателя с экспериментированием на животных для изучения действия ядовитых веществ. Например, для того, чтобы проверить, уменьшается ли селезенка у поросенка под влиянием коры ясеня, предлагалось кормить его девять дней хлебом с при- titmnKAfttfi месью этой коры. Затем животное забивали и производили осмотр селезенки, который подтверждал факт уменьшения ее до самой малости: «Селезень истреблен, а собою вельми мелок». В лечебниках XVI—XVII в. излагалось учение о четырех стихиях, содержались простейшие анатомические представления.
опубликовано 05/10/2011 15:59
обновлено 05/10/2011
— История медицины
На рубеже ХV - ХVI столетий на территории России наступил новый этап в истории - образовалось Московское государство, во главе которого становятся Великий князь и Боярская Дума. В 1547 г. Великий князь Иоанн IV провозглашается “Царем Всея Руси”. Столицей нового государства стала Москва, сыгравшая большую роль в объединении русских земель и освобождении нашего народа от иноземцев.
С той поры большая ответственность легла на Москву и в деле сохранения здоровья нового государства. Необходимо было готовить свои национальные кадры врачей. И в 1654 г. была открыта “Школа русских лекарей”. В этой школе врачебному искусству в течение 5 - 7 лет за счет государства обучались дети стрельцов, духовенства и служивых людей. 30 учеников было принято в год открытия школы. Учеба продолжалась четыре года. Желающих попасть сюда было очень много. В отличие от современных конкурсов в медицинские вузы проблема поступления в “Школу русских лекарей” разрешалась резолюцией царя на челобитной (или на заявлении): “Ему учиться лекарному делу”.
Предпочтение отдавалось людям, прошедшим суровую школу войны и знакомым с практической медициной. Это необходимо было указать в челобитной. До наших дней дошло немало таких заявлений. Вот одно из них - от Ивана Семенова: “. мы в окопе сидели. помирали голодною смертью. ратных людей лечили. со всяким ранением и работали безденежно и корысти себе никакой не получали”. Иван был вознагражден за терпение и старание. Резолюция, написанная царской рукой, гласила: “Ивашке Семенову быть в аптекарских учениках. ”
Условия жизни лекарских и аптекарских учеников тоже известны из их прошений. “Царю бьют челом холопы твои лекарского дела ученики. тридцать восемь человек. Живем мы, холопы твои, в разных приказах по стрелецким слободам, да дворишек своих нет. а ныне нас, холопей твоих, из стрелецких слобод выбивают, а детца нам негде”. Резолюция царя - “До государева указа высылать не велено” - спасла бездомных студентов.
Однако развитие профессиональной медицины началось значительно раньше.
Уже в период правления Иоанна III, свергнувшего монголо-татарское иго, мы встречаемся с профессиональными врачами, в основном иностранными. Становление профессиональной медицины в России во многом обязано врачам-иноземцам. Это, безусловно, связано с расширением внешнеполитических связей России. Женитьба Иоанна III на греческой царевне Софии Палеолог способствовала, кроме иных взаимовлияний, прибытию в Москву иноземных врачей.
Вспомним историю. За двадцать лет до этого события пала Византийская империя. Естественно, многие византийские врачи эмигрировали в разные страны, так что Москва после того, как Константинополь с ней породнился, стала для них спасением. Из летописей мы узнаем, что в свите Софии Палеолог были врачи (судьба одного из них была описана в романе И.И. Лажечникова “Басурман”). Те же летописи донесли до нас имена этих врачей - Антон Немчина, Леон Жидовин. Антон Немчина был личным врачом Иоанна III, который очень ценил лекаря, однако это не избавило врача от очень печальной участи. Когда заболел находившийся в Москве татарский царевич Каракач, византийскому доктору Антону велено было лечить его. Лечение оказалось неудачным, царевич умер. Антон был “выдан” сыну умершего, который приказал отвести врача на Москву-реку и зарезать под мостом “аки овцу”.
Трагичной была судьба и другого врача Леона Жидовина. “В 1490 г. Мануиловы дети (брат Софии Палеолог Андрей и племянники) приведоша с собою к Великому князю лекаря мастера Леона Жидовина из Венеции и иных мастеров”. Когда заболел “ломотою в ногах” сын Иоанна III - Иоанн Иоаннович, Леону велено было его лечить. “И нача его лекарь лечити зелие пити даде ему, нача жизнь стекляныуями по телу, вливая воду горячую, и от того ему тягчае бысть и умре”. Расправа Иоанна III с врачом тоже была короткой: его посадили в тюрьму, а по истечении сорока дней с кончины княжича - отвели на Болвановку и отрубили голову.
После этого неудачного опыта с иноземными врачами на некоторое время прерываются всякие известия о них. Можно только предполагать: была ли утрачена на Руси вера в их познания или просто не нашлось желавших рисковать своей жизнью. Второе, на наш взгляд, более вероятно. Известно, что после казни Леона было поручено послам “Королю Римскому Максимилиану, Юрию Трахиниоту греку и Василию Кулешину” просить, чтобы “король послал лекаря доброго, который бы ведом был на внутренние болезни, на раны”. Прошение, однако, осталось без ответа.
Позже, при сыне и преемнике Иоанна III великом князе Василии Иоанновиче, который продолжил привлекать на службу иностранцев, мы снова узнаем о прибытии в Москву иноземных врачей. Один из них Теофил - подданный прусского маркграфа, взятый в плен в Литве. Врача неоднократно требовали вернуть на родину, на что великий князь отвечал уклончивым отказом: У Теофила многие дети боярские на руках - лечит их, к тому же он и женился на Москве. Отказом ответил великий князь Василий Иоаннович и турецкому султану на его прошение вернуть другого врача - грека Марко.
Третий врач этого периода, пользовавшийся особым доверием великого князя Василия, был Николай Луев (Николо). Известно, что Теофил и Николо находились у постели умирающего Василия Иоанновича. Об этом событии летопись повествует так: “Явися мала болячка на левой стране на стегнь на сгибе с булавочную головку”. Болезненный процесс начал бурно развиваться. Уже через несколько дней князь не мог вставать. Последние слова умирающего князя были обращены к врачу Николаю: “Скажи правду, сможешь ли ты меня вылечить?” Ответ был прямым и честным: “Я не в силах воскрешать мертвых”. Умирающий обратился к окружающим со словами: “Все кончено: Николай изрек мне смертный приговор”. Сейчас можно только предполагать диагноз князя: злокачественное ли новообразование, флегмона или еще что-нибудь. Но какая вера в силу врачебного искусства открывается нам в данной сцене у постели умирающего князя.
Развитие в XVI веке морской торговли России с Англией через Архангельский порт дало толчок для притока английских врачей. Так, в числе 123 иностранцев, набранных в 1534 году на русскую службу посланным с этой целью за границу Гансом Слетте, были завербованы 4 доктора, 4 аптекаря, 2 оператора, 8 цирюльников, 8 подлекарей. В 1557 году посол английской королевы Марии и ее супруга Филиппа в качестве подарка представил ко дворцу Иоанна IV “дохтура Стэндиша”. К сожалению, мы не знаем о дальнейшей судьбе этого “дохтура”. А вот судьба другого личного врача Иоанна Грозного Елисея Бомелия (из Бельгии) нам хорошо известна. Бельгиец оставил о себе печальную память в мрачных летописях эпохи. Этот “дохтур”, “лютый волхв и еретик”, поддерживал в мнительном царе страх и подозрения, предсказывал бунты и мятежи, выступал в роли отравителя неугодных Иоанну лиц. Впоследствии Елисей Бомелия был сожжен по велению Иоанна IV за политические интриги (за связь со Стефаном Баторием).
Личным врачом Иоанна Грозного был и Арнольд Лензей из Италии. Он пользовался большим доверием царя, принимавшего из его рук лекарства (это при постоянном страхе отравления), давал советы государю по многим политическим делам. После смерти врача Иоанн выразил желание иметь доктора из Европы, а именно из Англии. С этой просьбой царь обращается к английской королеве Елизавете. Данная просьба была обусловлена рядом причин. Мучимый призраками боярской крамолы, Иоанн, как известно, серьезно помышлял о своем приюте в Англии; позже, уже в последние годы своей жизни, московский царь сватал за себя леди Гастингс, принцессу английской королевской крови.
Привлечению английских врачей способствовало и открытие в 1553 году свободного северного проезда в Россию. Английская королева Елизавета быстро откликнулась на просьбу московского царя: “Надобен тебе научный и промышленный человек для твоего здоровья; и я тебе посылаю одного из своих придворных докторов, честного и ученого человека”. Этим доктором был Роберт Якоби, прекрасный врач, акушер. С его именем связано и формирование нового типа врача-иностранца - это врач-дипломат, который занял одно из ведущих мест в медицине XVII в.
Преемник Иоанна Грозного на троне Федор Иоаннович также имел пристрастие к английским врачам. На его просьбу королева Елизавета направила своего собственного придворного врача Марка Ридлея, ученого, получившего образование в Кембриджском университете. Марк Ридлей впоследствии, уезжая на родину, оставил все свои научные труды России.
Привлекал в Росию врачей-иностранцев и царь Борис Федорович. Английская королева Елизавета прислала ему Томаса Виллиса, выполнявшего и политические поручения, т.е. это был тот же тип врача-дипломата. Заботясь о здоровье своем и своего семейства, царь Борис дает специальное поручение послу Р. Беккману подобрать врачей. Поручение было быстро выполнено. “Четвертое управление” при дворе царя Бориса было весьма значительно и разнонационально: немец Иоган Гильке, венгр Ритленгер и др.
До наших дней сохранились документы, свидетельствующие о тщательной предварительной проверке привлекавшихся на службу иноземцев-врачей. Так, в документе, датируемом 1667 г., содержится перечень условий, которым должен был отвечать иноземный “дохтур”: “. Подлинно, прямо ли он дохтур, и дохтурскому делу научен и где дохтурскому делу учился, и в академии он был ли, и свидетельствованные грамоты у него есть ли. А будет про того дохтура подлинно не ведамо, что он прямой дохтур, и в академии не был и свидетельствованных грамот у него нет, тогда того дохтура не призывать. ”
Другой документ свидетельствует об отказе голландскому врачу: “Он дохтур неведомый и свидетельствованных грамот о нем нет”. Конечно, мы не исключаем проникновения в Московскую Русь под видом врачей и шарлатанов. Однако не эти шарлатаны участвовали в становлении медицины в России.
В основном иностранные врачи, приехавшие в Москву, были высокообразованными людьми, окончившими лучшие европейские университеты. Поэтому в Московской Руси в начале постановки врачебного дела сыграли большую роль многие иностранные специалисты. И хотя они были лекарями “царскими”, их знания и опыт, написанные ими медицинские книги, лечебники оседали в России, объединялись с народным врачеванием, создавая уникальные формы “устроения врачества”.
Контент доступен под лицензией Creative Commons «Attribution» («Атрибуция») 4.0 Всемирная.
Читайте также: